Тамерлан (начало пути)

Огромная группа охотников врывается в долину. В бешенной скачке смешались Казанган… Абдаллах… Хаджи Барлас… Саллех… вспененные морды коней… оленей — газелей… Цоканье копыт о каменистую почву… выкрики людей… лучшая лошадь, разумеется, под эмиром Казанганом — он, Казанган, забыл об осторожности. Вырывается вперед… в полной готовности и киллеры… Охотники все ближе и ближе. Вот они почти рядом. Тетива луков натягиваются до предела, а у двух киллеров приведены в исходное положение арбалеты — в прицеле их скачущий впереди эмир Казанган… А вот стрелы пущены. Мгновенье — другое и эмир Казанган странно припадает к седлу, роняет лук. К нему, вовремя опомнившись, бросаются соратники, хватают за повод коня… Вокруг смертельно раненого эмира скучились остальные охотники, лица их, в том числе и Саллеха, полны сочувствия, сострадания, сожаления, т. е. всего того, что испытывают люди при потери любимого человека. И здесь — печать нескончаемых придворных интриг в смеси с ханжеством. Правда, кое — где в этой «банке скорпионов» можно увидеть и всплески искренних чувств. Кое–кто из свиты замер в поклоне перед плачущим… Абдаллахом…

— И этот… ребенок… сопляк… станет эмиром великого Мавераннахра! — говорит язвительно Байан Сулдус.

— Почему «станет» — он уже стал им, — не менее осуждающе вторит тому Хаджи Барлас, — Смотрите!

К плачущему подходит глава канцелярии:

— Каковы ваши указания, …высокочтимый эмир!..

Однако горе Абдаллаха безутешно, он по–прежнему плачет… А протыканное стрелами тело Казангана накрывают покрывалом…

81

В «приемной» эмира… Абдаллаха знакомая нам суета «очередников», среди которых знакомые лица: Хаджи Барлас, Байан Сулдус и, главное, Саллех с дружками. К ним выходит глава канцелярии, который тут, на глазах у всех, вручает гонцу свернутую в трубочку бумагу:

— Повеление всемилостивого эмира Абдаллаха: скачите в Самарканд! Повелевается тысячнику… Тимуру сыну Торгая вернуться в Кеш и немедленно предстать перед очами нашего всемилостивого эмира Абдаллаха — да поможет вашим усилиям всевышний Аллах!

Гонец кланяется, пятясь, выходит. Глава канцелярии раскланивается с «очередниками», обменивается загадочными взглядами с… Саллехом…

— Ваши надежды стать темником, уважаемый Саллех, и тем самым унаследовать на деле славу отца, кажется сбываются, — говорит Саллеху один из «очередников», щеголеватый молодой человек.

— С помощью всевышнего Аллаха, — отвечает Саллех и тут же оборачивается к стоящему неподалеку главе канцелярии.

— Вас, уважаемый Саллех сын высокочтимого Боролдоя, эмир намерен принять вместе с тысячниками по прибытию из Самарканда тысячника Тимура сына Торгая, — говорит глава канцелярии, бросив на Саллеха заговорщицкий взгляд.

— Вы сказали: «по прибытию тысячника Тимура»?

— Вы не ослышались — я именно так и сказал: «по прибытию тысячника Тимура»…

Внимание «очередников», разумеется, откровенно приковано к беседе главы канцелярии и Саллеха…

82

Одна из ям (почтовых учреждений) между Кешем и Самаркандом. Во двор врывается (из 9–10 человек) группа всадников во главе со знакомым гонцом. Навстречу всадникам — гонцам выходит встревоженный хозяин. Гонец показывает бляху:

— Именем эмира! Немедленно коней! Живее!

Всадники спешиваются, садятся на свежих коней, заранее заседланных, готовых к следующему стремительному конному переходу. Всадники выезжают из двора…

83

Самарканд. Тимур с ближайшими соратниками. Перед ними — гонцы.

— Вам, доблестный Тимур, послание всемилостивого эмира Абдаллаха с пожеланиями вечной любви и дружбы, — молвит гонец, протягивая Тимуру послание.

Гонец, раскланявшись, уходит.

Воцаряется напряженная тишина… Тимур, прочитав послание, словно «переваривая» прочитанное, достаточно долго молчит. Молчат в ожидании и другие.

— Эмир Казанган убит на охоте, — медленно и несколько растерянно произносит Тимур, машинально сворачивая в трубочку послание.

— Шакалы! — говорит коротко с ненавистью Чеку.

— Эмир… Абдаллах… повелевает немедленно следовать в… Кеш…

— Именно тебе, Тимур?

— Нам… всем!

— Когда?

— Немедленно… сегодня… сейчас — понятно сказал? Собирайтесь в путь!

Люди шумно следуют к выходу.

— Чеку! Задержись — есть дело.

— Да, Тимур!

— Почему не спрашиваешь, как быть с девчонкой?

— Считай, что спросил.

— Ее берем с собой — ясно?

Чеку молча кивает головой, идет к выходу. Тимур остается один, на лице его — печать растерянности, которая на наших глазах исчезает, трансформируясь в жесткую уверенность, столь характерную для характера Тимура.

84