Тамерлан. Завоеватель мира

Чтобы облегчить доставку информации, Тимур, как и монголы, организовал систему почтовых станций, известных как ямы. На каждом имелось до 200 лошадей, и содержание этих конюшен оплачивало местное население. Клавихо, который лично видел работу этой системы по пути ко двору императора, оставил детальное, как обычно, описание, с каким рвением посланцы и гонцы мчались по поручению императора. Важность государственных дел была такой высокой, что, если посланец, ехавший на уставшей лошади, встречал других всадников на свежих, им под угрозой смерти приказывали спешиться и отдать своих коней посланцу и его свите. Никто не смел ослушаться. Испанцы сказали, что однажды старший сын Тимура со своей свитой были вынуждены отдать своих лошадей посланцу, спешившему в Самарканд.

Информация и разведывательные сведения, доставленные посланцами, ценились очень высоко, и Тимур принимал все меры для их сохранности. Посланцы имели строгий приказ ездить только в полной броне. «Тимур действительно собрал большое количество лошадей, чтобы те, кого он посылал и те, кто ехал к нему, могли скакать днем и ночью. Делая так, они легко могли покрыть до 50 лиг за сутки, хотя при этом загоняли насмерть двух лошадей. Но в обычных условиях такое путешествие заняло бы три дня. Для него скорость была самым главным в этой службе», — писал Клавихо. И он не допустил никакого преувеличения. Но такая быстрая езда неизбежно брала свою плату. «На обочинах дороги во время путешествия мы видели множество мертвых лошадей, которые были загнаны насмерть и брошены. Их было так много, что об этом следует упомянуть».

* * *

Совсем неудивительно, что Тимур сравнивал себя с Чингис-ханом. Для этого он имел кое-какие основания: масштаб военных триумфов, тот же самый регион, где он совершал свои походы, и постоянное следование традициям великолепного предшественника (когда это было выгодно). Приговор истории был неоднозначным, мнения противников разделились поровну, причем стояли они на тех же позициях, что и самые первые спорщики: Арабшах, с одной стороны, и Язди — с другой.

В работах по истории Монголии и России Лео де Хар-тог пишет, что Тимур был более грубым и жестоким, чем Чингис.

«Тимур был таким же безжалостным, как и монгольский завоеватель, но его конкретные методы часто могли считаться садизмом, которого никогда не было у Чингис-хана. В области религии между ними также имелись огромные различия. Ограниченный мусульманин, Тимур плохо понимал другие веры, тогда как исповедовавший шаманизм Чингис-хан был очень восприимчив к другим религиям».

В действительности не слишком точно понятно, был ли Тимур таким же безжалостным, как Чингис. Имеются многочисленные рассказы о проявленном им милосердии. Города, которые сдавались быстро, такие как Герат, Ургенч и Багдад, встречали гораздо более мягкое обращение, чем те, которые сопротивлялись, и при этом в ходе общего штурма гибли воины Тимура. Те, кто осмеливался восстать против Тимура, не смели ждать пощады. Если говорить об опустошениях, которые сопровождали каждый его поход, то Тимур, более чем Чингис, был склонен жалеть людей и памятники. Даже если этого не происходило, то Тимур мог в интересах торговли и сельского хозяйства отстроить заново город, который его воины сожгли дотла.

То, что Тимур был жесток, оспаривать не приходится. Но обвинять его в садизме — значить начать ничем не обоснованные рассуждения, аргументами в котором будут предубеждения XXI века, а не ценности XIV века, когда человеческая жизнь стоила гораздо меньше, чем сегодня. Тимур не был образцом жестокости. Например, когда мамлюкский султан Бейбарс в 1263 году захватил Антиохию, он приказал вырезать весь гарнизон, составлявший 16000 человек, а 100000 жителей продал в рабство. Побоища, которые устраивал Тимур, не были ни удивительными, ни приятными. Они предпринимались, чтобы вселить ужас в сердца противников, окончательно вырвать завоеванные территории у бывшего владельца и свести к минимуму риск восстания.