Танатонавты

21 — ГОСПОДИН ВСЕЗНАЙКА

За годы, прошедшие с момента моей первой встречи с Раулем на кладбище Пер-Лашез, наша дружба все более и более крепла. Рауль научил меня стольким вещам!

— Какой же ты наивный, Мишель! Ты думаешь, что мир добр и, стало быть, лучший способ в него вписаться — это самому быть добрым. Ты заблуждаешься. Пошевели мозгами хоть чуть-чуть. Будущее творят не добрые люди, а новаторы, дерзкие, ничего не боящиеся.

— А ты сам, ты ничего не боишься?

— Ничего.

— Даже физических страданий?

— Имей достаточно силы воли и ничего не будешь чувствовать.

Чтобы лучше мне это доказать, он вынул свою зажигалку и подержал в пламени указательный палец, пока в воздухе не распространился запах горелой плоти. Я боролся с тошнотой и был заворожен одновременно

— Как это ты делаешь?!

— Сначала я убираю все мысли, а потом говорю себе, что кто-то другой испытывает эту боль и что меня она ничуть не касается.

— Ты не боишься огня?

— Ни огня, ни земли, ни метала. Всемогущ тот, кто не боится, ибо ни в чем не будет ему отказано. Это моя лекция номер два. Первая была про то, что монета в два франка будет твоим лучшим советником. Вторая лекция о том, что страха нет, если только ты сам не позволишь ему существовать.

— Тебя этому отец научил?

— Он говорил, что нельзя оглядываться назад, когда взбираешься на гору. Если обернешься, то может закружиться голова, возникнет паника и ты упадешь. И наоборот, если лезть прямиком на вершину, то всегда будешь в безопасности.

— Да, но если ты ничего не боишься, что тебя туда толкает?

— Тайна. Потребность раскрыть тайну смерти моего отца и смерти вообще.

Пока он произносил эти слова, его правая ладонь словно паук кралась по лбу, будто борясь с неведомым страданием. Глаза вылезли из орбит, как если бы что-то глодало ему голову изнутри.

Я встревожился:

— Тебе что, плохо?

Он ответил не сразу. Потом, словно вспомнив как дышать и мыслить:

— Ерунда, просто мигрень. Это пройдет, — хрипло сказал он.

Это был один-единственный раз, когда я видел его страдающим. Для меня Рауль всегда оставался сверхчеловеком. Учителем.

Рауль меня впечатлял. Так как он был старше на год, то я вылез из кожи, чтобы перепрыгнуть на класс вперед и оказаться с ним на одной школьной скамье. Потом все стало проще. Он позволял мне списывать домашние задания, а после уроков продолжал рассказывать разные чудесные истории.

Никто в нашем классе не разделял мое восхищение. Учитель французской словесности дал ученику Разорбаку прозвище «Господин всезнайка».

— Хватайтесь крепче за стулья. Сегодня «Господин всезнайка» сдал свое сочинение. Обхохочитесь. Тему я вам уже называл, но все равно. Итак, «Мои идеальные каникулы». Ну и дела! Господин всезнайка ну никак не хочет прогуляться по берегу Тукета, Сан-Тропеза, Ла-Бауля [4], посмотреть Барселону или там Лондон. Нет, он жаждет проникнуть в страну мертвых. И вот… он шлет нам оттуда почтовые открытки.

Всеобщее оживление.

— Цитирую: «Пока мою барку влечет к свету, я цепляюсь за удава, потому что огненный серпент уже прыгает перед носом моего суденышка. Богиня Нефти советует мне не терять головы и придерживать берет. Принцесса Изида протягивает мне крест с овалом, чтоб отвадить монстра».

Ученики гогочут, пихают друг дружку локтями, а педагог заканчивает сухим учительским тоном:

— Господин всезнайка, мне остается только посоветовать вам просить помощи хорошего психоаналитика. И вообще, сходите-ка вы к психиатру. А тем временем имейте в виду, что за сочинение ноль-таки я вам не поставил. У вас 1 балл из 20, да и то лишь потому, что вы заставили меня смеяться, читая вот эту писанину. Между прочим, ваши сочинения я всегда стараюсь прочесть в первую очередь, потому как знаю, что с вами не соскучишься. Продолжайте в том же духе, мсье Разорбак, и я еще долго буду веселиться, так как вы без сомнения останетесь на второй год.

Рауль и глазом не моргнул. Он не реагировал на подобные замечания, особенно исходившие от людей типа нашего французского учителя, к которому Рауль не питал никакого уважения. Проблемы, однако же, были. И с этим же самым классом.

Как и в большинстве школ, ученики нашего лицея были жестокими подростками и стоило только показать на кого-то пальцем и сказать «вот белая ворона», как его жизнь тут же превращалась в пытку. В нашем классе заводилой был один наглый тип по имени Мартинес. Вместе со своими приспешниками он подкараулил нас у выхода и мы очутились в кольце.

— Принцесса Изида, принцесса Изида, — скандировали они. — Хочешь овальным крестом по морде?

Я перепугался. Чтобы преодолеть страх, я сильно пнул Мартинеса в ногу, а он засветил мне кулаком по носу. Лицо тут же залила кровь. Нас было двое против шести, но самая большая проблема оказалась в том, что Рауль — хотя и был намного выше и сильнее меня, — похоже, и не собирался защищаться. Он не дрался. Он получал удар за ударом и даже не пробовал отвечать.

Я заорал:

— Давай, Рауль! Мы их погоним, как тех на кладбище! Ты и я против слабоумных, Рауль!