Танатонавты

Фредди-младший подрастал, а наш интерес к танатонавтике падал, хотя среди широкой публики он, напротив, не переставал шириться.

Я все больше замыкался в единственной вселенной — моей семье. Мир распахнулся, а я захлопнулся. В то время я был уверен, что главное в жизни — это жениться, завести детей, создать крепкую семью, чтобы она протянула как можно дольше. Здоровая семейная жизнь продолжается до тех пор, пока не станет атавизмом, и заодно позволяет предотвратить появление детей с эмоционально-психическими нарушениями, склонных к тирании или, наоборот, апатии.

Я был счастлив, любил Розу, со страстью занимался воспитанием Фредди-младшего, ожидая его интеллектуального пробуждения. Я привил ему вкус к чтению, так же как раньше сам перенял его у Рауля. Роза учила ребенка наблюдать звезды. Когда-то люди смотрели на звезды, и их проблемы казались им ничтожными. Теперь же, из-за нас, все изменилось.

Мне казалось, что, передавая Фредди свою жажду к чтению, я дарю ему свободу, благодаря которой он потом сможет заняться самообразованием. Каждый вечер я рассказывал сыну то, что считал самым увлекательным для трехлетнего ребенка: легенды, сказки, мифы, короткие истории.

Но за стенами нашей уютной квартирки на общество, не переставая, обрушивались — с некоторой задержкой, не без того, — ударные волны танатонавтического движения, пионерами которого мы были.

Однажды Стефании довелось пережить весьма нервный день. На улице к ней подошел человек и предложил кучу денег. Не «за переспать», а просто так, от чистого сердца! Ей пришлось устроить драку, чтоб избавиться от назойливого предложения.

— Я по горло сыта всеми этими ханжами, лицемерами, гнилыми доброхотами!

— Может, тебе нравятся бандиты с большой дороги? — спросила Роза. — Что за бред!

От гнева Стефания стала вся красной.

— У меня бред?! Раньше как было: если кто-то вел себя благородно, то только потому, что сам этого хотел. У него был выбор: быть добрым или злым, он был свободен выбрать добро. А теперь? Весь свет добр из чистого суеверия! Все трясутся, что будет, когда их вызовут на экзамен. Вот это и есть бред!

Тут в дверях, которые уже никто не пытался закрывать, появился попрошайка, одетый в обноски. Он совершенно невозмутимо прошел к нашему холодильнику, вытащил оттуда бутерброд с копченым лососем и банку холодного пива. Придвинул стул и сел к нам за столик, с интересом ожидая продолжения разговора и готовый сам в нем поучаствовать.

Стефания бросилась на него и раньше, чем он успел понять, что к чему, выхватила из его рук оба ценнейших предмета.

— Как вам не стыдно! — воскликнула она.

Тот пялился разинув рот на итальянку, которая была вне себя. После всех этих открытых дверей, он и все ему подобные привыкли входить в любую квартиру и брать что захочется.

— Да вы… вы… вы ненормальная! — забормотал он.

— Ты, деревенщина, тебя что, не учили, что стучаться надо?!

Бомж оскорбился:

— Вы смеете отказать мне в милостыни?!

— Да кто тебе отказывает? Тебе говорят просто, что ты весь дом уже провонял своим дерьмом!

Человечишка повернулся к нам с Розой, будто призывая в свидетели.

— Это ей все в узелки пойдет, пусть даже и не думает… Если она отказывает мне в милостыни, ей запишут кучу штрафных баллов в карму!

Мы обеспокоенно уставились на Стефанию.

Злорадно ухмыляясь, бомж тоже буравил ее глазками.

— Хорошо, я уйду. Но не удивляйтесь, если потом родитесь… (он на мгновение задумался, подыскивая наказание) с опухолью в мозгу.

Не обращая внимания на вонь, Стефания вплотную придвинулась к нему.

— Что ты сказал?

Тот опять усмехнулся и с издевкой громко повторил:

— Я говорю, опухоль! Рак мозга!

Я не заметил, когда итальянка успела замахнуться, но стаканы на столе зазвенели от звука пощечин.

Бомж был скорее поражен, чем обозлен. Эта дамочка осмелилась ударить просящего милостыню! Он потер пылающие щеки.

— Вы меня избили! — заявил он, вытаращив глаза.

— А то. Могу еще надавать, мне ничего не стоит. Рак? Отлично. А пока что буду развлекаться. Например, если ты через секунду отсюда не уберешься, я врежу тебе коленом туда, куда мне хочется.

— Она меня избила! Избила! — заныл нищий.

И тут ему внезапно пришло в голову, что эта пара оплеух возвела его чуть ли не в ранг мученика. Стать жертвой агрессивной, необузданной мегеры — это наверняка принесет кучу премиальных баллов.

Он выбежал за дверь совершенно осчастливленный.

Стефания обернулась к нам, вытирая пот со лба.

— Даю слово, они все уже ошалели! — воскликнула она.

Мы не знали, что сказать. Честно признаться, мы с Розой испугались за нашу подругу. А вдруг она и правда родится с опухолью?

— Не надо было тебе так рисковать. Никогда не знаешь… — начал было я.

Она оборвала меня безо всяких церемоний:

— Вы что, не видите, что теперь наш мир населен одними только слизняками? Ни тебе эмоций, ни страхов, ни конфликтов! Вокруг сплошные трусы, бесхребетные, суеверные червяки. Они не добрые. Они просто эгоисты. Дрожат только за свою карму. Делают добро, только чтобы обеспечить себе местечко получше в следующей жизни. Вот что меня бесит!