Танатонавты

Малейшее недовольство, неудовлетворение и — раз! Самые впечатлительные уже прогуливались с цианистой капсулой, вставленной в зуб, и при первой же неприятности ставили точку, перечеркивая неудачное, с их точки зрения, существование. Жизнь стала игрой. Когда она приедалась, достаточно было сказать: «Я — вне игры» — и воспользоваться пилюлей, выброшенной в свободную продажу моим братом Конрадом.

Результат: на улицах практически уже нельзя было встретить пожилых (первая морщинка — и вперед, к новой юности, чтобы не знакомиться с несмываемыми оскорблениями годов), ни озабоченных, ни слишком чувствительных. Остались одни незрелые типы, одержимые идеей достичь успеха, лентяи или те, кто верил в предрассудки.

Это была уже самая настоящая социальная проблема. Люди с навыками лидера, люди творческие, они по большей части знали трудное детство, выбирались на поверхность с помощью кулаков, ковали характер из булатной стали — все ради выживания. Но сейчас, когда суицид стал средством моментального обнуления счетчика, будущая элита исчезала еще до наступления зрелости.

Люсиндер и его правительство сознавали опасность. Но в администрации были одни только бесхребетные нули, неспособные к решительным действиям, ведь они постоянно боялись ущемить интересы других. А действовать нужно было как можно быстрее, чтобы наиболее интеллигентные и наиболее впечатлительные из молодежи наконец прекратили кончать с собой.

Смерть стала банальностью. А ведь важно поддерживать жизнь здесь и сейчас, а не где-то еще и кто знает, в каком будущем. В то же время вещь эта была не вполне очевидна. Никто больше не хотел цепляться за жизнь, чтобы бороться ради нее самой или, стиснув зубы, преодолевать препятствия. Увы, каждый надеялся увидеть, в кого он реинкарнирует, что в какой-то мере напоминало игру в рулетку или лото. На том свете всем хватит хороших номеров!

Вот так возникло Национальное агентство по пропаганде жизни — НАПроЖ. Люсиндер обратился к профессионалам рекламного бизнеса, чтобы они разработали лозунги, идеи, концепции, ради которых люди держались бы за жизнь, а не говорили, что всем уже сыты по горло.

Кто бы мог поверить в такое в каком-нибудь, скажем, 2000 году? Все ухохотались бы до смерти, услышав, что однажды потребуется агитировать людей, чтобы они ценили самое элементарное, самое естественное и самое понятное на всем свете: жизнь.

268. Реклама

Жизнь — момент, богатый эмоциями. Сюзанна М., студентка двадцати лет, свидетельствует:

«Самой мне поначалу жизнь не очень нравилась. Я думала даже, это все старомодно. Родители мои живы, мой дядя, бабушки с дедушками и все прочие родичи тоже живы. Я думала, как странно, что они все еще копошатся здесь, готовы стареть и увядать. Прямо как листья под ногами. Глупо же, да?

Да-а, я думала, жизнь — это полная лажа. Я даже пыталась от нее убежать, травка там, алкоголь. Но тошнило и от того и от другого. В общем, я решила уйти. Совсем. А потом у меня появилась идея. А что, если перед этим взять и объехать весь мир? Я так и сделала и увидела, что жизнь — это здорово. Растения живут, звери живут, даже камни живут. И я подумала: почему бы и мне тоже не пожить?

Сейчас я ничуть не жалею о своем выборе, и, когда вижу ребят, которые колеблются, я говорю им: давайте вы тоже попробуйте объехать весь мир. Вот увидите, жизнь — такая штука, которая еще долго, очень долго будет в моде!»

Обращение НАПроЖ(Национального агентства по пропаганде жизни)

269. Полицейское досье

Рапорт в компетентные органы

Это чистое безумие! Если вы так могущественны, не позволяйте тогда спесивой гордыне брать над собой верх. Признайте свои ошибки. Ваша всетерпимость пагубна. Слишком пагубна. Для всех.

Ответ компетентных органов

Вас ослепляет страх. Поспокойнее, пожалуйста. И в особенности без паники. Мы все видим.

270. Японская мифология

Мы всего лишь песчинки, но мы вместе.

Мы словно песчинки на пляже, но без песчинок пляжа никогда бы не было.

Поэма на языке ямато (древнеяпонский).Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

271. Самоубийство — какая ошибка

Национальное агентство по пропаганде жизни старалось изо всех сил, но результаты были смехотворны. Потребовалось случиться трагедии (ныне известной как «инцидент Ламберта»), чтобы положить конец движению за суицид.

Произошло это в воскресенье, на танатодроме «Бют-Шомон». Мы иногда разрешали своим друзьям воспользоваться нашими пусковыми креслами. Господин Ламберт, хозяин нашего любимого тайского ресторана, попросил дать ему хоть раз попробовать самому. Отказывать ему у нас не было причин, тем более что господин Ламберт был кем-то вроде нашего штатного шеф-повара, и мы старались поддерживать с ним хорошие отношения.