Танец любви

— Когда поймаешь ритм, начинай двигаться сама. — Он слегка потормошил ее. — Ты что, не слушаешь меня?!

Какое-то незнакомое томление начало постепенно охватывать ее, оно совершенно не вязалось с быстрой, ритмичной мелодией.

— Сосредоточься, — потребовал Рональд, — я скажу, когда начинать. Держи плечи параллельно моим, повторяй мои движения и, пожалуйста, постарайся не умничать. Готова?

Милли едва сдержала усмешку. Он командует, как Пит на репетиции, подумала она, и при этом такой же серьезный, решительный и готовый мгновенно взорваться. Однако она решила не говорить Рональду об этом, и лишь утвердительно кивнула.

— Подождем начала следующей мелодии, — сказал он. — Слушай ритм, это главное.

Следующая пьеса звучала иначе, хотя тоже была неуловимо знакома Милли. Она прислушалась и уловила ритм даже раньше, чем руки Рональда начали выстукивать его на ее спине. Двигаться в такт оказалось совсем нетрудно.

Когда он начал танцевать, отодвигая и вновь притягивая ее к себе, Милли вдруг ощутила себя ловкой, уверенной в своих движениях. Мелодия закончилась, началась другая, и он без предупреждения закружил ее по залу. К своему изумлению, Милли не споткнулась и не остановилась как вкопанная. Ее движения становились все более естественными.

— Просто превосходно, — запыхавшись сказала она, когда кассета закончилась. В ответ Рональд добродушно рассмеялся:

— Ну вот, теперь ты умеешь танцевать.

— Да, — серьезно согласилась Милли. Она секунду поколебалась, а потом лукаво добавила:

— Но, вероятно, не со всеми.

Неожиданно для нее лицо Рональда изменилось. Он стоял очень тихо, словно солдат, прислушивающийся к возможному приближению врага. Потом он разжал объятия, с непроницаемым лицом подошел к магнитофону и поставил другую кассету.

На этот раз мелодия была не знакома Милли. Мягкий, приглушенный ритм ударных звучал возбуждающе, как, впрочем, и хрипловатый голос певца. Милли вновь начало охватывать полное оцепенение.

— Слушай, — прошептал Рональд, обнимая ее. Она стояла в его объятиях неподвижно, чувствуя себя участницей любовной пантомимы. Словно какое-то ледяное покрывало не пропускало к ее телу тепла его рук.

— Почему в подобных песенках всегда такой примитивный текст? — поинтересовалась она небрежным тоном.

Рональд ничего не ответил. Он положил руку ей на бедро и заставил качаться в такт мелодии. Их тела почти не соприкасались, но Милли почувствовала, что во рту у нее пересохло.

— «Любовь с первого взгляда», — с издевкой подхватила она слова певца.

— А ты в нее не веришь? — вкрадчиво спросил он.

Она вскинула голову, и волосы снова разметались по ее щекам.

— Любовь — это вовсе не какое-то мгновенное помешательство. Если, конечно, она вообще существует, — поучительно заметила Милли.

— Существует.

Рональд неожиданно рывком оторвал ее от пола и притянул к себе, покачиваясь в такт музыке. Когда он снова опустил ее на пол, тела их словно слились в одно. Милли пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить насмешки над словами певца.

— В любом случае это уж точно не напоминает удар молнии, — заявила она и невольно облизала пересохшие губы, потому что их близость стала для нее просто мучительной.

— Ты совсем не понимаешь, о чем говоришь, — тихо заметил Рональд.

Его руки начали передвигаться по ее телу с такой нежностью, о какой она не мечтала даже в самом смелом из своих снов. Танец продолжался, она была вся во власти Рональда, двигаясь по мановению его пальцев, рук, мускулистых плеч, бедра, вклинившегося между ее собственными… И тут Милли почувствовала иной, доселе неведомый ей страх — она боялась теперь не этого уверенного в себе, опытного в любви мужчины, а себя.

И Милли резко отпрянула.

Когда Рональд снова притянул ее к себе, их губы встретились. Потаенные, давно похороненные в самой глубине души чувства охватили Милли. И она ответила на его поцелуй. Это не было ни робким экспериментом, ни случайным полетом фантазии. Это был равный по силе и требовательности поцелуй.

Рональд взял ее на руки и, ни о чем не спрашивая, понес по винтовой лестнице наверх. Мелодия песни раздавалась им вслед. Он внес ее в комнату, которую сам выбрал для себя. Милли невольно отметила гобелены на стенах, резную дубовую мебель… В следующее мгновение она уже лежала на кровати.

— На этот раз, — почти мрачно сказал он, — ты наконец поймешь, что вытворяешь со мной.

Милли охватило странное чувство: никогда прежде она не переживала ничего подобного, но все его желания были ей так понятны! Он приник губами к ее губам, языком властно раздвинув их. Она отвечала ему так же неистово. Одежда их полетела на пол…

Рональд задохнулся от охватившей его страсти, и, ощутив это, Милли торжествующе зарделась и прижала ладони к его теплой вздымающейся груди. Уткнувшись лицом ей в шею, Рональд нежно произнес ее имя. Его руки неистово ласкали ее плечи…

Милли казалось, что они погружаются в неизвестные ей до сих пор глубины океана любви.

— Рональд!..

Услышав ее едва различимый шепот, он на мгновение замер, прерывисто и глубоко втягивая в себя воздух, и приподнял голову.

— Что, дорогая?