Танец масок (СИ)

В воде от мешочка почти сразу пошла душистая пена — Фрида любила пену и всегда добавляла кусочек мыльного корня в свои масла. А мешочком с разбухшим овсом, ягодами и лепестками было приятно натирать кожу — она потом становилась восхитительно нежной и сладко пахла. То, что нужно после двухнедельной дороги домой. Тем более — Фрида отсчитала — завтра крайний срок, когда у неё должны были начаться месячные кровотечения, а с ними вот так запросто в ванне не поваляешься. И так что-то они на этот раз задержались на пару дней. Но это бывает из-за вуали между мирами. Первое время, приближаясь к ней, Фрида вообще теряла сознание. Сейчас стала выносливее, но иногда вуаль, граница, искрящаяся от магии, так что увидел бы и обычный человек, всё ещё отражалась на её здоровье.

Фрида откинула голову — затылок больно упёрся в край ванны. И на мгновение закрыла глаза…

— Ваш шоколад, мэм.

Фрида потянула носом и действительно почувствовала сладковатый аромат.

— Спасибо, Мэри. Поставь на столик.

— Да, мэм. И ваша тетрадь.

— Давай её сюда. — Фрида вытерла руку о заранее приготовленное полотенце.

— Может быть, вам лампу зажечь, госпожа?

Фрида откинула голову, уселась поудобнее, аккуратно, чтобы не намочить страницы. Свет от огня в камине вполне позволял читать.

— Нет, спасибо. И можешь идти. Только пришли через час кого-нибудь, пусть уберут ванну.

— Да, мэм. Спокойной ночи, мэм.

— Спокойной ночи, Мэри.

Фрида ещё немного понежилась, читая. Потом промыла волосы — ромашка, зверобой, желтки куриных яиц и морская соль всё с тем же мыльным корнем. За это время вода успела порядком остыть, и вставала Фрида без сожаления. Она завернулась в полотенце и, когда — ровно через час — в комнату тихонько постучались горничные, Фрида уже сидела на пуфике у зеркала, водя черепаховым гребнем по мокрым, свивающимся в кольца волосам.

Ванну унесли, и Фрида с облегчением вздохнула. Всё. Теперь она до завтра одна, можно расслабиться.

Гуляние в деревне потихоньку стихало. Фрида ещё немного поработала, подправив планы уроков. Потом, зевая, под «песню» сверчков перебралась на кровать. Спать хотелось невыносимо.

Огонь в камине почти догорел и давал лишь немного света — но в комнату заглядывала луна, и от её серебристого света было почти так же светло, как и с лампой. Недавно в таком же неверном свете… Фрида вздохнула и прогнала глупые мысли. Однако впервые в жизни ей не хотелось спать одной.

Под кроватью завозились.

— Робин, — давя зевок, протянула Фрида, привставая на локтях. — Ну как вы тут без меня? Всё было спокойно?

Брауни — маленького ростика старичок с коричневым, точно вымазанным в грязи лицом — взобрался на прикроватный столик и уселся, болтая ножками в ярко-голубых сапожках.

— Всё, хозяйка, — со вздохом отозвался он.

Фрида потянулась, достала из дорожной сумки алый свёрток.

— Держи. Тебе за службу.

Брауни повеселел и свёрток взял с поклоном, хотя это давно уже стало традицией. Фрида быстро заметила, что её домовому нравятся яркие цвета, особенно красный, и приносила в гостинец с «той стороны» одежду. Первый раз Робин попытался возмутиться: что, дескать, не нравится моя работа, выгнать хочешь? Но потом (после примерки) решил, что и сам тут останется, и на мнение хозяйки ему плевать. А обновке он всегда рад, так-то. «Я против воли никого не держу, — сказала тогда Фрида. — А за службу тебе благодарна. Сам Лесной король дал мне кленовые осенние листья для твоего наряда». И польщённый брауни от гостинцев больше никогда не отказывался.

— У нас-то всё хорошо, хозяйка… — спрятав свёрток, начал Робин. — Правда, девица эта снова твои наряды мерила. И брошку с янтарём, ту, в виде стрекозы, себе забрала.

Фрида только отмахнулась. Брауни Мэри не любил — та почему-то вечно наступала на его миску со сливками. Или отдавала их кухонному коту, который, конечно, чужое (а тем более фейри) не пил, но Робин всё равно обижался.

— И конюх с одной из горничных давеча на сеновале кувыркались…

— Робин! Есть что-нибудь, что мне нужно знать прямо сейчас?

— Всё нужно знать прямо сейчас, — отрезал брауни. — А то неправильно рассудишь, что важнее, потом плакать будешь, стенать, меня звать…

— Робин.

— Вот-вот, — вздохнул брауни. — У нас-то всё ладно, а вот в столице, говорят, мужчин режут.

Фрида снова зевнула.

— Ну и что? — А про себя подумала: «Ну не женщин же».

Малыш-фейри покряхтел, повозился и, наконец, ответил:

— Из наших кто-то режет.

Фрида вытаращилась на него в темноте.

— Из наших? В столице? Робин, ты говоришь глупости. Кто из наших рискнёт колдовать в столице, под носом у Серого?

Брауни только плечами пожал.

— Кто-то рискнул. Посиди пока в сторонке, хозяйка, не суйся к родне.

— Они обо мне четыре года не вспоминали, — хмыкнула Фрида. — Так что не волнуйся, Робин, не вижу причин им звать меня сейчас.

Брауни как-то странно посмотрел на неё, но из-за сумерек Фрида не поняла его взгляда.

— Ещё Лесной король просит тебя о встрече.

Фрида тут же вспомнила оленя с рогами-короной. Ну конечно, король обожает показывать людям знаки…

— Зачем?

— Да откуда же мне знать? Приходи завтра куда обычно после заката.