Танец масок (СИ)

«А ведь правда, — думала Фрида, разливая ароматный чай в тонкие фарфоровые чашечки, — как это грустно жить в мире, где практически все для тебя — не люди, а так, можно сказать, насекомые». Леди Уайтхилл действительно чётко соблюдала это деление: её никогда нельзя было заметить любезничающей со слугами. Низший класс, да даже и люди из Среднего города — всё это были винтики в механизме, который должен был работать на благо леди Уайтхилл и ей подобным. Фрида не смогла бы разделить мнение матери на этот счёт, даже если бы захотела: когда на «той стороне» ты заводишь дружбу с полукровкой, который обязательно окажется низкорождённым или того хуже, слугой в твоём доме, как тот же Грэг — ты уже не можешь считать его ниже себя. В стране фейри ты смеёшься над его шутками, называешь его на «ты», танцуешь под его музыку — и неужели сможешь задирать нос, возвращаясь в мир людей? Фрида не могла.

Мира довольно быстро — Фриду даже удивило, насколько — освоилась в Уайтхилле. Вещи уже были развешены по шкафам и разложены по полочкам, и на кухне маленькую камеристку, видимо, полюбили: вернулась она с двумя яблоками в карамели: «Я и вам, миледи, взяла». Фрида не отказалась.

После обеда она решила отдохнуть. Мире, чтобы не мельтешила, было выдано вышивание (девочка в нём ничего не смыслила, пришлось достать схему и объяснять, что к чему), а сама Фрида вытянулась на диване у окна с книгой. Снаружи всё ещё шёл дождь, и мокрый ясень нет-нет да шлёпал мокрой веткой по окну. Фрида посматривала на него, слушала, как тикают часы на каминной полке и медленно успокаивалась. Ну что ж, всё не так плохо, как могло бы быть. Сестру и брата повидать было приятно, а уж свидеться с другом с «той стороны» и вовсе подарок! Никто не беспокоит, огонь в камине потрескивает уютно, дождь за окном внутрь не ворвётся, тепло, на ужин можно попросить у поварихи, Толстой Берт, любимые сырные палочки… Что и говорить, жизнь прекрасна! Зря Фрида придумала себе невесть что, всё ещё будет хоро…

— Это на неё ты променяла рекомендованную мной камеристку? — раздался за спиной холодный голос матери. Вздрогнув, Фрида обернулась, чуть не перевернув диван. — Девочку с блестящими рекомендациями, служившую самой императрице! На вот это… — Мать стояла над замершей, как птичка перед змеёй, Мирой и бесцеремонно вертела её за подбородок. — Великая Флора, хранительница очага, что, что в ней может быть лучше?

Фрида улыбнулась, заставляя себя успокоиться.

— Матушка, простите, я запамятовала, во сколько вам обошлась Мэри? Десять тысяч фунтов? Двадцать?

Леди Уайтхилл отпустила Миру, отступила на середину комнаты и сокрушённо покачала головой.

— Фрида, моя дорогая, как ты не видишь: я желаю тебе счастья… Подбирать сироток по работным домам, конечно, благородно, но приставь её… хотя бы на кухню посудомойкой! Бедная моя девочка, давай я пришлю тебе свою камеристку?..

— Чтобы она следила за каждым моим шагом? — хмыкнула Фрида. — Благодарю, не стоит.

Леди Уайтхилл снова покачала головой и распахнула объятья.

— Фрида, девочка моя… Иди же, я тебя обниму.

Фрида не пошевелилась. Мира испуганно наблюдала за этой сценой, и пяльцы в её руках дрожали, как осиновый лист.

Леди Уайтхилл постояла так немного, потом опустила руки и совсем другим, деловым, голосом произнесла:

— Идёмте прогуляемся, дочь. Нам есть о чём поговорить.

— Матушка, там дождь, — тоскливо протянула Фрида, но поднялась.

Идти по мокрому саду, впрочем, долго не пришлось: мать вела Фриду в подземелья. Под замком когда-то были обширные катакомбы, позже переделанные в темницы. А леди Уайтхилл нашла им своё применение: сюда она сажала на цепь людей. В прямом смысле. В основном, слуг, конечно, но иногда и домочадцам доставалось.

Стоило Фриде ступить на каменную лестницу, как леди, взяв фонарь в левую руку, правой размахнулась и ударила дочь по лицу. Фрида отшатнулась, выдохнула, прижала руку к горящей щеке.

— Не смей со мной пререкаться, — холодно отчеканила леди Уайтхилл.

— А не боитесь, матушка, что прокляну? — не выдержала Фрида.

Леди снова размахнулась. Потом спокойно поинтересовалась:

— Достаточно?

На этот раз Фрида промолчала. Леди тонко улыбнулась, снова кинула и, подобрав юбки, стала спускаться.

— Держись за перила, дорогая, ступеньки скользкие, — любезно предупредила она.

— Я помню, — выдохнула Фрида, которая не раз и не два сидела в этих подземельях вместе, кстати, со слугами. Так сказать, скованная одной цепью.