Танец мести

– Ты мог бы додуматься до этого сам… – начал было Великий Хан, но неожиданно осёкся, испустил тяжёлый вздох и продолжил, к изумлению Меж Ща Хеда, успокаивающим тоном, будто не желал, чтобы работорговец разрыдался: – Я доволен твоим усердием! Ты выполнил моё повеление хорошо! Теперь же ступай и на следующей сделке добейся от некроманта лучшей цены за наш товар! Порадуй меня!

– Да, мой Великий Хан! – обрадовался работорговец. – Я исполню твою волю! Ты будешь доволен мною!

Судя по шороху шагов и звуку открывающейся двери, работорговец покинул комнату для воскурения. Великий Хан велел подать себе обед, и Меж Ща Хед прервал подслушивание. Он отсоединил от конца слуховой трубки раструб и спрятал его в карман шпионского халата. Затем утопил слуховую трубку обратно в отверстие в потолке, из которого она высовывалась, и заткнул сие отверстие неприметной пробкой, сливающейся с камнем потолочной плиты. Убедившись, что закупоренное отверстие трудно разглядеть даже в упор, раскорячившийся в углу под потолком шпион спрыгнул вниз и бесшумно приземлился на ноги, обутые в шпионские ватные сапоги. Долго висеть под потолком, упершись спиной и ногами в разные стены, словно распорка, было непросто, но лучший шпион пустыни способен перетерпеть сии трудности без труда. Зато слуги и охрана, заходящие в уборную, никогда не задирали головы столь высоко, чтобы тщательно разглядывать сей вечно погружённый во мрак угол. А мельком увидеть шпиона в таковых тенях не получится.

Покинув уборную, Меж Ща Хед заторопился к выходу из дворца. Официально ему в ханский дворец входить нельзя. Нельзя даже приближаться к нему. Но шпион в своё время выследил нескольких дворцовых слуг, выносящих из дворца нечистоты, и в нужный момент проникал на дворцовую территорию через вход для чернорабочих, приняв их облик при помощи грима. Из той части дворцовой территории, где находились выгребные ямы, попасть во дворец было невозможно, и поэтому охрана досматривала чернорабочих спустя рукава. Но из дворца к выгребным ямам были протянуты сточные трубы, исторгающие фекалии, и ловкий шпион пробирался через них прямо в ханский дворец. Решётки, сии трубы перегораживающие, он умело подпилил и всякий раз, пробираясь, снимал их, а после возвращал на место. Способ рискованный, но пока ещё не подвёл ни разу.

Правда, приходилось иметь с собой плотный халат и сапоги, которые он надевал поверх прочей одежды, дабы пачкаться в фекалиях меньше, но это мелочи. Халат можно было спрятать в подсобном помещении, воняло там везде, и даже запах, который не успевал выветриться, не мог его выдать – он ведь подслушивал Великого Хана, укрывшись в уборной для слуг. Там всегда воняет, никто даже не поймет, что в тёмном углу под потолком затаился шпион! Но теперь ему необходимо поторопиться, чтобы не упустить работорговца! В лицо Меж Ща Хед никогда его не видел, поэтому узнавать придётся по голосу. Значит, нужно оказаться за воротами крепостной стены, окружающей дворец, раньше, чем туда выйдет работорговец. А ведь оному добираться до выхода проще.

С этой задачей шпион справился блестяще, и вскоре неподалёку от ворот дворцовой стены появилась старая торговка, предлагающая прохожим купить у неё увязанные в пучки вымоченные колючки суховея. Пища сия придавала бодрости скакуну и прохожих интересовала мало, однако до старой дуры это никак не доходило, и она лезла со своими колючками ко всем, кто направлялся в ханский дворец или выходил оттуда. Даже к ухтанам, ведущим воинов. Охрана ворот наблюдала за ней тысячу ударов сердца, потом им это надоело, и они двинулись к старухе, явно намереваясь осыпать её пинками. Безмозглая змееязыкая тётка оказалась не такой уж и безмозглой. Завидев приближающихся стражников, она оставила в покое очередного вельможного господина, только что покинувшего дворец в окружении десятка слуг, и торопливо скрылась в нагромождении глинобитных хибар, густо облепивших городские улицы утопающего в песках города.

Толкаясь в густой галдяще-кричащей разношёрстной толпе узкоглазых горожан, текущих по улицам бесконечными реками, тётка забежала в грязный утлый тупик и истерично наорала на возящихся там детей. Дети убежали вон, обещая пожаловаться страже, и тётка, оставшись одна, быстрыми движениями сорвала с себя парик, накладной нос с губами и старушечье рваньё. Укрыв всё это в устроенном здесь же тайнике, Меж Ща Хед выскочил на улицу и мгновенно растворился в бесконечной толпе. Работорговца он узнал по голосу сразу, но сейчас нужно не потерять его в этом бескрайнем живом море. Лучший шпион пустыни с детства привык к тому, что Детей Ратхаш великое множество и давка для них суть постоянная обыденность. Но ныне их стало столь безумно много, что даже сами они изумлялись этому.