Танец отражений

Избавиться от чувства вины, что он единственный, оставшийся в живых? Разбить то старинное проклятие? «Никого из тех, кого ты знал тогда, уже не осталось в живых…» Он считал, что им движет именно это – если он вообще думал о том, что им движет. Может, все было не так просто. Он хотел от чего-то освободиться… В последние два года, избавившись от Сера Галена и комаррцев благодаря Майлзу Форкосигану и расставшись с самим Майлзом на рассвете на улице Лондона, он не нашел того счастья, о котором мечтал, томясь в рабстве у террористов. Майлз разбил только физические цепи, сковывавшие его: другие, невидимые, врезались в его плоть так глубоко, что вросли в нее.

«На что ты рассчитывал? Что, если будешь таким же героем, как Майлз, к тебе и относиться будут, как к Майлзу? Что они вынуждены будут тебя полюбить?»

И кто такие «они»? Дендарийцы? Сам Майлз? Или, за Майлзом, те грозные и манящие тени: граф и графиня Форкосиган?

Образ родителей Майлза был нечетким, размытым. Ненормальный Гален изобразил их, своих ненавистных врагов, как черных негодяев – Мясник Комарры и его ведьма-жена. Но другой рукой он заставил Марка изучать их, пользуясь непроцензурированными материалами: их письмами, публичными выступлениями, частными видеозаписями. Родители Майлза, конечно, люди сложные и отнюдь не святые, но все-таки это не необузданный садист-содомит и сука-убийца, как можно было бы решить из маниакальных излияний Галена. На видео граф Эйрел Форкосиган оказывался просто седеющим коренастым мужчиной: резкие черты лица, пронизывающий взгляд, хрипловатый, красивый голос. Графиня Корделия Форкосиган говорила реже: высокая женщина с темно-рыжими волосами и удивительными серыми глазами, слишком сильная, чтобы ее можно было назвать хорошенькой, но такая уравновешенная и уверенная, что казалась красивой, хотя, строго говоря, таковой не была.

И теперь Ботари-Джезек грозится доставить его к ним…

Он сел и включил свет. Быстрый осмотр каюты обнаружил, что покончить с собой нечем. Ни оружия, ни режущих предметов: дендарийцы разоружили его, когда он вошел на корабль. Прицепить ремень или веревку не к чему. Сварить себя заживо в душе не получится: спрятанный датчик автоматически отключает воду, когда ее температура превышает физиологически допустимую. Он снова лег.

Образ маленького, настойчивого, кричащего человечка со взрывающейся грудью, разлетающейся карминовыми брызгами, медленно прокручивался в его голове. Он изумился, когда понял, что плачет. Шок – конечно, все дело в шоке, вот и Ботари-Джезек так подумала.

«Я ненавидел этого маленького паскудника, когда он был жив, так почему же я плачу?»

Это абсурд. Наверное, он сходит с ума.

После двух бессонных ночей он вымотан до опустошения, но заснуть сейчас просто нереально. Можно только дремать, погрузившись в какие-то полусны и недавние обжигающие воспоминания. Ему полупривиделось, что он плывет на резиновом плотике по реке крови, отчаянно маневрируя в красном потоке. Так что когда Куин пришла за ним всего после часа отдыха, он испытал настоящее облегчение.

Глава 9

– Ни при каких обстоятельствах, – сказал капитан Торн, – не упоминай о бетанском методе омоложения.

Марк нахмурился:

– Что это еще за бетанский метод омоложения? Разве такой существует?

– Нет.

– Тогда с чего бы мне о нем упоминать?

– Не важно – просто запомни.

Марк сжал зубы, развернул свое кресло к комм-пульту и нажал кнопку, опускающую сиденье, чтобы как следует упереться в пол. Он был полностью облачен в нейсмитовский офицерский мундир. Куин одела его, словно он кукла или ребенок дебил. Потом Куин, Ботари-Джезек и Торн набили ему голову массой противоречивых инструкций, как ему играть роль Майлза в предстоящем разговоре.

«Можно подумать, я этого не знаю».

Теперь три капитана сидели в креслах вне пределов приема комма в тактическом центре «Перегрина», чтобы в случае чего подсказывать в скрытый наушник. А он-то считал Галена мастером-кукловодом! У него свербило ухо, и он раздраженно потрогал наушник, заслужив неодобрительный взгляд Ботари-Джезек. Куин непрестанно хмурилась.

Куин вообще непрестанно что-нибудь делала. На ней все еще была окровавленная полевая форма. Внезапно получив командование после этой катастрофы, она не могла позволить себе роздых. Торн привел себя в порядок и переоделся в корабельную форму, но явно еще не спал. На их лица легли морщины усталости. Куин заставила Марка принять стимулянт, обнаружив во время одевания, что он слишком мямлит – и результат был достаточно неприятным. Голова, пожалуй, даже слишком ясная, но все равно ощущение такое, как будто его долго били. Все предметы казались неестественно четкими. Голоса и звуки – то слишком резкие, то размытые. Он понял, что Куин тоже держится на этой штуке, увидев, как она поморщилась, когда комм резко запищал.

– Хорошо, ты на связи, – услышал он в наушнике голос Куин. Экран включился. Наконец-то они все заткнулись.