Танец с удачей

— Проклятые летары, — раздражённо пробормотал Ларнис. В спокойном тоне мелькнула нотка раздражения. Мало того, что увели почти всех, так ещё и оставшиеся слушаются через раз. Один заперся в подвале и носа не показывает, другой только и может, что исполнять приказы, но и пальцем не шевельнёт сверх меры. — Ты их можешь победить? — спросил он без особой надежды.

— Шутишь? Задержать, и то ненадолго.

— Много же от тебя пользы. Тогда уходи. Отправляйся к своим хозяевам. Расскажешь им, что тут случилось. Мы неплохо поработали эти двадцать лет. Теперь прощай.

Ответа не последовало. Ларнис начал одеваться. В голове возникали и отбрасывались варианты. Ему хотелось жить. Очень хотелось. И, возможно, единственный шанс на спасение — рассказать всё. Тогда вершителям не придётся доверять решение монете. И кто им посоветовал остановиться в том доме? Надо было послушаться Содуха и покинуть Визисток.

Ладно, какой толк от сожалений. Теперь поздно уходить. Его всё равно найдут. Не вершители, так хозяева. И во втором случае он пожалеет, что сбежал.

— Ну и ладно, — отбрасывая последние сомнения, произнёс вслух Ларнис, пытаясь заглушить голосок страха. — Умирать, так в роскоши.

Он достал бутылку вина из личных запасов, взял три бокала и устроился за столом в гостиной. Через дыру в стене врывался ночной ветер, принося прохладу, но холодного воздуха Ларнис не замечал. Его мысли занимал предстоящий разговор и лестница, ведущая на первый этаж. Когда там появились две тени, он произнёс:

— Присаживайтесь. Нам нужно поговорить.

Запись из Хранилища 4355 год после События, зима

— Ты жульничаешь!

Лицо человека за столом исказила злость. Он вскочил на ноги, отбросив назад колченогий стул. Рука метнулась под плащ, усеянный серыми заплатами, и вытащила на свет нож с кривым коротким лезвием. Остриё обвиняюще нацелилось на человека по другую сторону стола.

Тот сидел чуть подавшись вперёд, опущенную голову покрывали светлые кудри, среди которых пробивалась едва заметная седина. Широкие плечи поднялись и опустились, как если бы их обладатель тяжело вздохнул.

Вслед за первым медленно, неуверенно встали ещё трое. Один из них заколебался, но всё же откинул полы плаща и извлёк из деревянных ножен обоюдоострый меч. Двое других повторили его движение, и в их руках появилось по кинжалу. Четвёрка была примерно одного роста, около трёх с половиной локтей, и до потолка оставался ещё добрый локоть, но выпрямиться они не решались.

Сидящий напротив человек, казалось, не заметил перемены настроения собравшихся и продолжал разглядывать пять шестёрок на костях, лежащих на столе. Наконец он поднял голову и обвёл взглядом пританцовывающие язычки свечей, расставленных по углам стола.

Стол помнил множество подобных споров. На его потемневшей от количества пролитых жидкостей крышке сохранились десятки царапин. Если присмотреться, можно было различить и несколько совсем свежих, не успевших слиться с остальными.

Помимо стола и пяти стульев в комнате не держали другой мебели. Её и комнатой назвать сложно — деревянная коробка без окон три шага в ширину и пять в длину. В изменчивом свете свечей она выглядела довольно чистой, хотя большая часть досок ссохлась и с потолка сыпалась труха. Из комнаты вела единственная дверь, позади сидящего человека. Выглядела она весьма крепкой, её явно поставили недавно.

— Не удивительно, что у тебя всё так удачно складывается, — вновь заговорил обвинитель, ободрённый молчанием сидящего. — Но я тебя раскусил! Мы разоблачим тебя, и все узнают, кому они доверяли и перед кем склонили голову. Ты слышишь меня, Нерал!?

Человек, названный Нералом, оторвал взгляд от пляшущих на стенах теней и посмотрел на своего обвинителя, словно только сейчас его заметил. Пламя высветило широкие скулы, орлиный крючковатый нос и гладко выбритый, выступающий вперёд подбородок. Под равнодушным взглядом голубых, почти синих глаз, глядящих из-под нахмуренных бровей, обвинитель вздрогнул. Но, понимая, что отступать поздно, обогнул своих товарищей и двинулся к Нералу. По дороге его колено встретилось со стулом, вызвав поток сдавленных ругательств, за которыми последовал глухой стук о пол.

— Тебе удалось подмять под себя почти весь город, но как только остальные узнают каким образом, они обратятся против тебя, и тогда тебе конец!

— Римол, неужели тебе настолько дорога твоя развалина, которую ты продолжаешь почему-то именовать кабаком?

При первых же словах, сказанных звучным спокойным голосом, вздрогнули все. Нерал обвёл безразличным взглядом стоящих перед ним людей. Троица по другую сторону стола старательно прятала глаза. Римол принял вызов, но выдержал лишь несколько мгновений, после чего принялся изучать свои высокие, изрядно поношенные сапоги. Человека за столом боялись и ненавидели. Даже численное преимущество не помогало заглушить страх.

— Вы сами пришли ко мне в надежде получить хоть что-то за свои жалкие кабаки, которые давно себя не окупают. Сами предложили сделку. А теперь угрожаете мне? На моей территории!?