Танец семи покрывал

Лучше будет, если он сначала стукнется к ней, может, даже переночует у нее, если она его пустит. Да и надо ли ему видеть Стасю? Чон все поймет по его лицу, Переверзеву так и не удалось в течение своей долгой жизни научиться скрывать свои чувства.

Марианна встретила его так, как будто он только вчера уехал.

— Тебя покормить?

— Если можно, — озираясь в ее комнате, полной уже знакомых ему кошек, согласился Павел.

— У меня, правда, ничего нет, — тут же сообщила Марианна. — Печенье, чай... Я по-прежнему у себя дома не готовлю.

— Печенье сойдет.

— Озеровская тебя хвалила. Сказала, трудились стахановским методом. Поставили, значит, хоромы?

— Теперь работа только отделочникам, — сказал Павел. — Но это весной.

— Заплатила тебе нормально?

— Нормально. Что-то я у тебя никогда не видел котят?..

— Я стерилизую своих девчат. Не могу топить потомство.

— Как там? — не выдержал Павел, кивнув в сторону Стасиного дома.

Марианна молча удалилась на кухню, поставила чайник, дождалась, пока он закипит, заварила чай в глиняной чашке, вернулась с подносом, на котором стояли только этот чай и печенье.

— Марьяша, я спросил, как Чон?

Марианна нехотя пожала плечами:

— Мы бы все хотели знать, как Чон... Твой друг однажды утром собрался, поехал за вещами к тому скульптору, у которого вы жили, а потом умотал в Конаково.

— Чон и Стася расстались? — выкатил глаза Павел.

— И это все хотели бы знать, расстались они или нет, — пробурчала Марианна.

— Они со Стасей поссорились? — продолжал допрашивать Переверзев.

— Нет, ссоры не было. — Марианна раздумчиво пожевала губами. — Ссоры не было, — раздраженно повторила она, — а Стася места себе не находит. Может, это и хорошо, что ты приехал... Чон всегда был такой странный...

— Мы все несколько странные, — уклончиво ответил Переверзев. — Так почему он уехал в Конаково? Чон это как-то объяснил?

— Мне лично нет, — ответила Марианна. — И я думаю, он этого и Стасе не объяснил. Иначе бы девочка так не мучилась. Еле на ногах держится, стала совсем как тень, ни с кем не разговаривает.

— Может, Стеф что-то знает?

— Стефан живет своею жизнью. Он ведет себя как законченный эгоист. Они с Зарой собираются пожениться, и он счастлив.

Тут Павел все понял.

Последняя фраза Марианны как вспышка осветила перед ним все, что произошло между Чоном и Стасей за время его отсутствия. И чувство вины, которое он долго гнал от себя, больно кольнуло его в сердце. Они все ее предали. Чон, который уверял его, Павла, что ненавидит Зару. Он, Переверзев, который догадывался о том, что связь Чона с Зарой так легко не оборвется. Стефан, которому сейчас не было до сестры дела. Все, кто ее трепетно любили, — предали.

— Зара еще осенью переехала к ним, — продолжала рассказывать Марианна. — Мне кажется, с этого все и началось... Чон ее не переносил... Ты что-то хочешь сказать, Павел?

— Ничего, — глухо откликнулся Переверзев. — Продолжай.

— Потом между ними произошла какая-то ссора, между Стефаном и Чоном, из-за Зары. Стасе было очень плохо, она недели две жила у меня. Потом решила съездить в Петрозаводск, но оттуда вернулась такая же...

— Петрозаводск... — повторил Переверзев. — Я что-то слышал от Чона о Петрозаводске. Кто у нее там?

Марианна, как бы спохватившись, что сказала лишнее, другим тоном произнесла:

— Да никого. Она любит этот город. Всегда оттуда возвращалась бодрой. Но на этот раз как будто никуда не ездила. Еле приплелась домой, поставила сумку с вещами и затворилась наверху... Может, ты съездишь в это самое Конаково, поговоришь с Павлом?

— Может, съезжу, — неопределенно отозвался Павел. — Не знаю, будет ли от этого толк...

Он поднялся, взглянул на часы. Половина первого.

— Как думаешь, Марьяша, она уже спит?.. Схожу взгляну на ее окошко...

— Сходи, — пожала плечами Марианна. — Я постелю тебе на раскладушке.

С темного неба сыпал легкими блестками снег. Дорожка от Марианниного дома к Стасиному была запорошена легким пухом, сквозь который просвечивалась тоненькая тропка. Ко всем остальным домам вела широкая асфальтированная дорожка, в том числе и к дому Марианны, а этот особняк стоял в тупике, и тропинка была еле заметна в тусклом свете фонаря. Этот дом был как бы отделен от всего остального мира, может быть, именно поэтому в нем происходили странные вещи.

Как ни осторожно Павел открыл щеколду, дверь заскрипела; и Терриной калиткой он стукнул — собака в доме заворчала. Павел обошел темный дом и с колотящимся сердцем взглянул на веранду.

Ему показалось, в окне второго этажа промелькнула какая-то тень.

Через несколько секунд он услышал, как хлопнула дверь... И вдруг увидел несущуюся к нему, как видение, с распростертыми руками Стасю. Шлепанцы слетели с ее ног; Переверзев, почувствовав невыразимую радость, шагнул ей навстречу.

— Павел!

Но, не долетев до него, Стася вдруг застыла на месте.

Она узнала Переверзева.

Стася медленно схватилась руками за голову.

Павел все понял. Она приняла его за Чона.