Танец смерти

Пахло здесь так же, как и раньше, – кожей и сгоревшим деревом. Однако веселого потрескивания огня в камине сегодня не было. Помещение оставалось холодным. В стенных шкафах на корешках переплетенных в кожу книг тускло поблескивали тисненные золотом буквы. На журнальном столике горела лампа от Тиффани – единственный источник света в большом помещении. Она будто отбрасывала маленький кружок света на огромное темное озеро паркета.

Спустя мгновение Д'Агоста различил за светлым кругом стоявшую возле стола фигуру. Фигура эта шагнула к нему по ковру. Он сразу узнал девушку – Констанцию Грин, подопечную и помощницу Пендергаста. Ей было лет двадцать. Длинное старомодное бархатное платье подчеркивало тонкую талию и ниспадало почти до пят. Несмотря на юность, держалась она как взрослая женщина. И глаза ее тоже – Д'Агосте запомнились ее странные глаза – принадлежали человеку, много пережившему и познавшему. И речь ее была старомодной, необычной. И было в ней что-то еще, что-то странное, и черта эта гармонично подходила ей, как и вышедшее из моды платье.

Ее глаза смотрели сегодня по-другому. Они были мрачными, горестными и... напуганными?

Констанция протянула ему правую руку.

– Лейтенант Д'Агоста, – сказала она спокойным голосом.

Д'Агоста взял руку, не зная, то ли пожать ее, то ли поцеловать. Не сделал ни того, ни другого, и через мгновение она убрала узкую ладонь.

Обычно, Констанция была безупречно вежлива. Но сегодня она просто стояла перед Д'Агостой, не предлагая сесть, не справляясь о его здоровье. Казалось, она пребывала в нерешительности. И Д'Агоста мог понять почему. Надежда, всколыхнувшаяся было в душе, стала таять.

– Вы ничего не слышали? – спросила она едва слышно. – Ничего?

Д'Агоста покачал головой. Надежда ушла безвозвратно.

Констанция чуть задержала на нем взгляд. Затем понимающе кивнула, опустила глаза, руки ее затрепетали, словно белые мотыльки.

Так они молча стояли – то ли минуту, то ли две.

Констанция снова подняла глаза.

– С моей стороны глупо продолжать надеяться. Прошло полтора месяца, и хоть бы слово...

– Знаю.

– Он мертв, – вымолвила она еще тише.

Д'Агоста промолчал.

Она встрепенулась.

– Это означает, что настал момент передать вам это.

Она прошла к камину, сняла с полки маленькую сандаловую шкатулку, инкрустированную перламутром. Крошечным ключом отперла замок и, не открывая крышки, протянула шкатулку Д'Агосте.

– Я слишком долго оттягивала этот момент. Думала, он еще вернется.

Д'Агоста смотрел на шкатулку. Она показалась ему знакомой: где же он видел ее раньше? Спустя мгновение сообразил: он видел ее в этом же доме, в этой самой комнате, в прошлом октябре. Тогда он вошел в библиотеку и увидел, что Пендергаст что-то пишет. Агент сунул записку именно в эту шкатулку. Произошло это накануне их судьбоносной поездки в Италию. В тот вечер Пендергаст рассказал ему о своем брате, Диогене.

– Возьмите, лейтенант, – сказала Констанция дрогнувшим голосом.

– Простите.

Д'Агоста осторожно взял шкатулку. Внутри лежал единственный сложенный пополам листок бумаги.

Менее всего хотелось Д'Агосте вынуть этот листок. Преодолевая себя, развернул бумагу и начал читать.