Танец волка

Сегодня он поведал нам историю о том, как заработали свое родовое проклятие Инглинги, величайший скандинавский род, происходящий то ли от бога Фрейра, что прозвище было – Ингви, то ли от самого Одина, я толком не разобрал.

История, кстати, типичная. И не только для данного мира. Деньги и женщины – вот причина всех раздоров.

Началось с того, что некто Висбур взял в жены дочь некоего Ауди Богатого (имя не имеет ничего общего с автомобилем аналогичной марки) и заполучил в приданое три больших поместья и здоровенный кусок золота – шейную гривну. Поначалу в семействе все было гладко: два сына родились, как-никак. И тут Висбур влюбился, отправил жену вместе с сыновьями к родителям, а себе взял новую. Собственно, всё в рамках закона. Кроме одного. Приданое следовало вернуть. Висбур это правило нарушил. Более того, когда сыновья подросли и явились за веном, зажатым папашей, тот отправил их восвояси. И им ничего не оставалось, как прибегнуть к колдовству. Женскому. Они попросили колдунью сделать так, чтобы нечестное золото стало гибелью для лучшего человека в роде отца.

А также позволить им самим совершить отцеубийство.

Это ведь такое дело, очень личное. Без помощи потусторонних сил – никак.

Колдунья согласилась и даже пообещала «перевыполнить план». Отныне убийство родича в роду Инглингов станет традицией.

Благодарные сыновья согласились на поправку. Собрали людей, окружили дом подлого папочки и подожгли.

В пламени Висбур сгорел,С ним никто не уцелел.Дети в дом впустили к тятеСтрашного лесного татя.Пышет жаром родич бури,Пожирая плоть Висбура…

Примерно так эта славная история выглядела в исполнении Тьёдара, вот только любимых скальдами сравнений, метафор и иносказаний было куда больше.

Впрочем, проклятие не помешало роду Инглингов порождать всё новых и новых конунгов. У каждого уважаемого человека должен храниться в шкафу свой персональный скелет…

Ужин затянулся. Спать мы с Гудрун удалились лишь существенно позже полуночи.

Легли рядышком, прижались друг к другу, и не надо нам было больше ничего, только чувствовать друг друга и ту нашу общую жизнь, что стучалась изнутри в животик Гудрун, напоминая о своем, теперь уже довольно скором, появлении на свет.

– Забыла тебе сказать, – уже засыпая, пробормотала моя ладушка. – Вчера на Птичьей отмели видели чужую лодку…

Глава 38

Набег

– Дракон!!!

Пронзительный вопль разбудил меня.

Среагировал я скорее на интонацию, чем на смысл. Вывернулся из-под руки Гудрун, сцапал Вдоводел, голый промчался сквозь длинный зал, перепрыгивая через спящих и просыпающихся, босиком пробежал через двор, перепрыгивая через лужи и прочее, с ходу вскочил на стену, туда, где маячил в утренних сумерках человеческий силуэт…

– Я, ить, коровок подоить шел, – со страху перейдя на свой родной, английский, сообщил трэль, поднявший крик. – Глядь, а он – вот он!

Так и есть. Дракон. То есть драккар. Размер немаленький. Покрупней моего Змея раза в полтора примерно. Подробнее не разглядеть. Смутные очертания в серой рассветной дымке то и дело скрадываются клочьями тумана… Драккар идет тихо-тихо. Друзья не приходят так. И в это время суток. Кстати, о времени. Минут десять – пятнадцать у нас имеется, даже если на корабле услыхали вопли раба. Или больше. Если бы услыхали, не продолжали бы красться… Хотя, если услыхали, так им и спешить некуда. Врасплох уже не получится.

По-любому, времени в обрез. Я опрометью бросился в дом:

– Подъем! Всем! Живо! Враг у ворот!

Ишь как засуетились. Но – хаотично. Моя недоработка. Не отрабатывал дома команду «Рота, подъем!». В походе – другое дело. Там все знают, что делать по тревоге, а дома расслабились. Я расслабился! Сёлунд. Дом. Рагнар. Все боятся. Даже Мьёр-ярл в виду Роскилле-фьорда отвалил восвояси.

Недоработка. Один раз уже не побоялись. Правда, в итоге налет оказался провокацией. Но дорожка – натоптана.

Почему бы не повторить?

Впрочем, с моими немногочисленными хирдманами команду «подъем» можно не отрабатывать. Пара минут – и вот они, доспешные и оружные. Собрались быстрее, чем я.

Стюрмир, Гуннар Гагара, Хавгрим Палица, Хавур Младший, Юсуф, Тьёдар с Дривой, Вихорёк, Тори… И моя любушка Гудрун! Тоже в доспехах, только ремешки висят. Животик не поместился.

– Гудрун! Ты остаешься дома! – заявил я самым строгим голосом, на который способен.

Кивок. Прямо противоречить мужу здесь не принято.

– За женщинами присмотри.

Еще один кивок.

– Кипяток!

Третьего кивка не последовало. Кликнула рабов, и те с ходу занялись печью.

Так. Теперь мужчины. Чадь моя свободная и подневольная. Рожи озабоченные, похватали кто что.

– Отец Бернар! – окликнул я монаха. – Займись тут.

Проку от ополчения немного. Ставить их на стены нельзя, кроме двоих: Пэра и кузнеца. Этих – можно. Остальные на вспомогательные работы. Стрелы подавать, копья, кипяточек, когда подоспеет. Хоть какую пользу принесут.