Танго на троих

– Ага, я думаю, они быстро договорятся. Даже если он пошлёт их на хрен, а он запросто может, то ничего страшного – они всё равно его вряд ли поймут.

Я рассмеялась, глядя на Дашкину расстроенную мордашку.

– Бли-и-н, а что делать-то?

Но этот генератор бредовых идей уж если что задумает, то сбить его с намеченного маршрута уже невозможно.

С Демоном, как ни странно, оказалось договориться легко. Он просто зыркнул на мою подругу, прибив её взглядом к полу, равнодушно махнул рукой и со словами «как хочешь» удалился к себе. Но и Дашкины родители, после её мольбы со слезопусканием, в итоге тоже сдались. Демон нас обеих накормил в ресторане царским ужином и отпустил развлекаться в пределах гостиницы.

– Какой мужик! Я тащусь! – Дашка закатила глаза, лёжа в моей джакузи по уши в пене.

– Вот ты дура! Он же дед! – я покрутила пальцем у виска.

– Ну, да, все бы деды такими были. Так, Динка, бегом фотографируй меня.

Дашка уже сфотографировалась в моём номере с каждым предметом интерьера, даже на унитазе. Она перемерила все мои новые шмотки и выразила готовность забрать всё, когда я буду покидать страну.

3

Наш вылет отчего-то всё время откладывается, а Демон с каждым днём принимает всё более демонический вид. Пару раз мы даже смотались в Москву и посетили консульство. На фиг я там была нужна?..

А спустя почти три недели нервотрёпка закончилась, и Демон объявил, что мы вылетаем сегодня вечером.

Как сегодня?! Как вечером?! Я же ведь не успею со всеми попрощаться!

Конечно, я всё время знала о скором отъезде, но почему-то сейчас новость застала меня врасплох. Я едва сдерживаю слёзы и начинаю названивать всем, без кого не могу представить свою дальнейшую жизнь. И, конечно, не смогу улететь, не простившись.

* * *

Демон хмурится и никак не может оторвать от меня рыдающую Дашку. Я тоже боюсь её отпускать. В аэропорт она приехала вместе с Янкой, Витьком и Серёжей, а Шерхан приехал отдельно. И сейчас все они окружают нас с Дашкой и не могут ко мне подступиться.

– Динка-а, родненькая, я верну тебе все твои тряпки и даже свои подарю, только не улета-а-ай, – завывает подруга.

Янка стоит рядом, широко распахнув глаза в попытке сдержать слёзы. Но вдруг она моргнула, и влажные дорожки заструились по её щекам. Янка судорожно всхлипнула и обняла нас с Дашкой обеих.

Витёк топчется около нас с покрасневшими глазами и хранит траурное молчание. Серёжа тихонько причитает, что его любимый птенец покидает родное гнездо, даже не успев опериться, и шмыгает носом, ссылаясь на проклятую простуду.

А Шерхан, кажется, окаменел. Почему-то прощаться с ним оказывается труднее всего, и мои слёзы всё же находят выход на его широкой груди.

– Не забывай нас, дочка, и возвращайся, как только сможешь. Я… мы всегда тебя будем ждать. А за мамину могилку можешь не беспокоиться, я присмотрю, – голос Шерхана звучит глухо и прерывисто, и я полностью расклеиваюсь.

Когда Демон выдрал меня из очередных удушающих объятий, и мы двинулись к зоне паспортного контроля, внезапно на меня налетел Витёк. Он схватил меня в охапку, приподнял и, сильно прижимая к себе, прошептал прямо в губы:

– Динка, я так люблю тебя! Никого, слышишь… никого, кроме тебя, никогда любить не буду! Я буду тебя ждать каждый день, каждую минуту!.. Запомни, я никогда не смогу без тебя танцевать! Ты же вернёшься, Динка?

– Вить, – я хочу коснуться его щеки, но у меня зажаты руки, – я обязательно вернусь… Обещаю, Витёк.

Он вдруг прижался своими горячими губами к моим, а я не посмела и не захотела сопротивляться. Зажатая в его крепких объятиях, я болтаю ногами над полом и ощущаю… вдыхаю, пью свой первый, нежный, горячий и такой невинный поцелуй. Мне бы хотелось простоять вот так целую вечность…

Но Демон резко вырвал меня из рук Витька и назвал его озабоченным щенком. Хорошо, что по-французски.

Больше я не оглядываюсь – не могу.

* * *

Самолёт стремительно набирает высоту, а я, мысленно раскинув крылья, представляю себя маленькой птичкой, впервые оторвавшейся от гнезда. И вот уже не видно ни гнезда, ни дерева, и мне так страшно заблудиться и не найти дорогу обратно. А ещё страшнее обломать свои хрупкие крылья и потерять возможность вернуться в родные края, где меня любят и ждут.