Танго в стране карнавала

В беспечном гедонистическом угаре я даже ловила себя на том, что ставлю под сомнение христианские ценности, доселе для меня весьма важные. Подчас мне казалось, что, может быть, все это невероятное количество неверных супругов — наше будущее, что именно так скоро будут выглядеть взаимоотношения мужчин и женщин. Возможно, Бразилия ходит в отстающих по всем показателям ООН и индексам Всемирного банка, зато здесь ежегодно бьют все индексы и показатели по беззаботности и радости. Здесь живут, кажется, самые радостные и счастливые люди во вселенной. Они только и делают, что улыбаются и смеются. Хотелось бы понять — что их так веселит? Явно не чистая вода и не питательная полезная пища. Может, это они смеются над нами? Поглядите только, да им же плевать на весь мир — знай себе развлекаются с соседскими женами, а мы тем временем с ханжескими постными лицами сидим перед телевизорами, греша только тем, что позволяем себе смотреть французские фильмы. И если уж мир смог легко изменить свое отношение к Иуде, кто сейчас станет отстаивать правоту Десяти заповедей? Что, если Иисус и Мария были просто парой жизнелюбов-пофигистов, таких, как современные кариоки?

Ответ на свои вопросы — или по крайней мере исходную точку своих вопросов — я нашла в неожиданном и неправдоподобном взлете сериальной звезды Клео Пиреш. В год, когда я приехала в Бразилию, синьору Пиреш официально объявили секс-символом Рио этого года. Потрясающее достижение в стране, где пляжи просто забиты великолепными красотками, настоящими королевами с дивными формами и упругой кожей, на которых — в это трудно поверить — превосходно смотрятся даже обтягивающие трусики из лайкры. Фото Пиреш, принимающей солнечные ванны, красовались на страницах таблоидов, она лениво улыбалась с обложек глянцевых журналов, вокруг ее дома в Ипанеме собирались толпы фанатов. В Бразилии достаточно часто сходят с ума по звездам сериалов, футболистам, второсортным знаменитостям из США, даже по некоторым туристам — ничего необычного в этом нет. Здешнее население падко до кричащего, безвкусного и до всевозможных крайностей. Но Клео Пиреш, или Лурдинья, по имени ее героини из нашумевшего сериала «Америка», побила все мыслимые рекорды и рейтинги популярности. Сериал из жизни нелегальных иммигрантов-бразильцев, ставших ковбоями в Техасе, демонстрировали по вечерам, в прайм-тайм. Успех был оглушительным. Сериал, и только он, был виной тому, что цены на родео в Барретосе выросли в два раза, множество достойных женщин, бросив все, устремились к мексиканской границе, а на пляже в Ипанеме все щеголяли в соломенных ковбойских шляпах. Даже всеми обожаемая Жизель Бюндхен, всемирно известная супермодель, бывшая подружка Леонардо ди Каприо и талисман бразильской сборной по футболу, начала отходить на второй план.

Карина, мой барометр бразильского общественного мнения, проинформировала меня, что Лурдинья стала «официальным культом».

— Мужчины хотят на ней жениться, женщины хотят ею быть, — с легкой завистью говорила Карина, когда я приехала к ней в элегантный байру

Жардим Ботанику.

Был вечер четверга, знойный и прекрасный, и мы в размягченно-дремотном состоянии неспешно прогуливались вокруг озера в форме сердца, протянувшегося от Ипанемы до ботанического сада. Если Рио — «спящий великан», то Лагоа — без сомнения, озеро Нарцисса. Вода была тихой, как на акварели, и окрашена нежно-розовыми красками заката. Мрачные силуэты окружающих озеро гор отражались в его глади, а вдоль берега, как мраморные, замерли белые стебли тростника.

Район треугольной формы граничил с озером, ботаническим садом, живописным нагромождением скал и был удивительно освещен благодаря причудливой игре света, отражавшегося от воды, деревьев и камня. Место стильное, сдержанно-элегантное и чудовищно дорогое. Карина частенько подбивала нас перебраться сюда жить. Отсюда не открывались вульгарные и претенциозные виды на залив Гуанабара, которыми кичился весь город, однако именно Жардим Ботанику снискал себе репутацию самого престижного в Рио-де-Жанейро места — по той простой причине, что здесь не было фавел. Из-за высившихся за байру вертикальных скал это было физически невозможно — разве что настроить строительных лесов и жить на них.