Танго втроем

Морковного цвета выжженная блондинка, с претензией вселенского масштаба на лице. Золотые дети Европы сплошь натуральные — признак аристократии. Российские — сплошь подделки. «Новосибирский тренд», твою мать.

— Ну наконец-то! Не дозвониться! — кривит губы.

— Есть здесь хоть один мужчина, вообще?! — опуская глаза на мою эрекцию.

Серьезно? В шесть утра?

Мужчину, б**ть, тебе?…

Рядом открыта Женина сумка, там пара купюр. Вытаскиваю, отрываю ее руку от двери, всовываю купюры.

— Вызови.

Захлопываю дверь.

— Что происходит? — выглядывает Женя в коридор.

— Знакомился с соседкой.

— И как она?

— В таком же восторге, как и я. В кровать… Быстро!

— Туманова, ты мне сейчас простыни прожжешь, дай сюда…

Аккуратно забираю из пальцев сигарету, с высоким столбиком пепла.

Напевает синхронно с музыкой какой-то легкий блюз. Смазано и мурлыкая в местах, где забывает слова. Покачивает головой в такт музыке и щелкает в ритм пальцами. Попадает…

— Да еще умна, как Гертруда… и поется джазом, как этот стих. Но у нас не будет с ней… тайн, мы останемся при своих…

Закинув ноги на спинку кровати и одной ступней упираясь в виниловое изображение Эйфелевой башни. На щиколотке тонкая цепочка. В моей белой футболке. Ворот широкий и она велика ей, обнажая одно плечо. Дома прохладно и сквозь тонкую ткань выделяются соски. Волосы рассыпались по бордовым простыням.

Стряхиваю пепел, возвращая сигарету.

— Ты ошибаешься, Аронов, — продолжая наш спор.

Кажется, я потерял его нить.

— Не надо спорить со взрослыми дяденьками. Они умнее.

— Пф… У меня айкью сто сорок семь, пусть взрослые дяденьки покурят, — отдает опять сигарету. — Нервно и в сторонке.

— А чего ж ты такая дурочка тогда у меня, — смеюсь, затягиваясь ее сигаретой.

Тушу в пепельнице.

— Это самоинтерпритация креативности!

— Бесноватость это.

— Мои бесы от тебя без ума! — смеется…

— Ммм! Так вот в чем причина твоей знаменитой придури?

Мне нравится эта огромная расправленная кровать со свисающим одеялом и то, как она смотрится на ней.

На полке мой Никон. В объективе картинка становится еще краше. Делаю несколько кадров. Закидывает голову, реагируя на звук. Делаю еще несколько.

Разглядывая ее в объектив сажусь сверху. Кладу руку на горло. Мой выраженный загар контрастирует с ее кожей. Это как встреча аристократической уязвимости и брутальной силы. Немного сжимаю. Глаза оживают. Мне хочется целовать ее в эту неописуемо вкусную эмоцию! Еще пара кадров… Потом поиграю с фильтрами и будет шедеврально!

Ставлю Никон на место.

— Детка, я пойду в ванной поваляюсь, не взорви квартиру, оставь это нашему Высочеству.

— Господи… сколько царственных особ! Тяжело обычной стряпухе в таком окружении…

— В каком смысле — стряпухе? — замираю в дверях.

— Держите себя в руках, Величество, это будут просто пончики.

Пончики… Это мука. Это тесто. Это брызгающее масло.

— Давая, я закажу тебе пончики?

— Нет, спасибо. Приготовлю тогда У СЕБЯ.

Вот зараза какая!

Опять компромиссы…

— Я помогу тебе.

— Иди куда шел.

Б**ть.

Такой вот взаимный тест-драйв?

Типа, давай, дорогой, попробуй там расслабиться в ванной, пока я попробую расслабиться на твоей кухне?

Попробую.

Наконец-то приличная ванна, которую можно принимать вдвоем. С регулятором температуры.

Ася будет в восторге от этого бассейна.

Закрываю глаза, откидываясь на мягкую подставку под плечи. Включаю гидромассаж… как хорошо… могло бы быть.

Чтобы отвлечься от выходки старшего Чудовища, проверяю почту.

Сообщение от агента. По покупке дома. Предложение сделки. Возможно все сделать по доверенности, чтобы не делать петлю из Франции в Италию. Марко не откажет мне в этой услуге.

Черт… нет.

Невозможно. В сейфе осталась Беретта… Не успел ее сдать!

Черт!

Сбрасываю цены на обе квартиры в Новосибирске. Мне срочно нужен нал. Если к моему приезду их купят, то проблема с выкупом паев будет решена. И останется сумма, необходимая на покупку своей квартиры.

Лучше, конечно, дом.

Чтобы никаких соседок в шесть утра.

Халат. На месте!

Губа почти в порядке. Надо как-то воздержаться на неделю от летящих в меня кулаков и ладоней, чтобы зажила полностью.

Открываю дверь…

Запах…

Аппетитный запах!

Обошлось?

Заглядываю, останавливаясь в дверях.

Спиной ко мне, у плиты. Рядом, в блюде, горка пончиков.

Включает кофемолку. Та истерично взвизгивает.

Сахарная пудра! — доходит до меня. — О, детка! Нельзя так насиловать кофемолку! Нужно просто купить готовую пудру.

Делаю шаг ближе, перехватывая ее руку, чтобы снять палец с кнопки. Вскрикивает, взмахивая рукой и…

Нет, ну по-другому-то у нас не бывает!

Бумажный пакет с мукой переворачивается засыпая плиту, стол и облаком воспаряя над полом. Мы по пояс в муке.

Ну пи**ц!

Гневно смотрим друг другу в глаза.

— Ты напугал меня.

— Муку надо сразу убирать. Пудру покупать готовой.

— Не надо хватать меня, когда я у плиты! Это могло бы быть кипящее масло.

Тебя просто НЕ ДОЛЖНО быть у плиты и проблема решится!

Но да. Я был неправ. Это могло бы быть масло. Черт с ней — с этой кофемолкой.

Масло…

— Женя! Горит! Ой, не трогай ничего, пожалуйста, — с раздражением сдвигаю ее. — Я сам уберу.

— Аронов. Но это же твой косяк. Почему ты раздражаешься на меня?