Танго втроем

— Обещаю быть.

— Позволяю.

— Целую щедрые руки!

Убираю авку, блокирую фото. Так интереснее!

Женечка: Я скучала.

Ааа!

Меня перетряхивает от азарта и предвкушения. Немец вкусный! Был. Каким стал сейчас — не знаю. По фото изменился мало. Повзрослел, конечно. В хорошей форме, загорелый и белозубый. Красивый…

Филлер: Туманова! Ты ли это?!

Женечка: Я…

Отвечает только минут через пять. Карандашик несколько раз пытается что-то написать. Но он стирает. А потом пишет снова. И снова стирает… И вот!

Филлер: Со мной случилось сейчас что-то типа приступа панической атаки. Трясёт. А мне казалось, это всё давно уже пережито. Ненавижу тебя.

Женечка: Я тоже тебя обожаю, мой сладкий.

Филлер: Ты где? Хочу тебя увидеть. Сейчас!

Женечка: Потерпишь.

Филлер: Но я увижу?!

Женечка: Может быть. Как дела у Ревникова?

Филлер: Отлично. Женат…

Женечка: Оставим его в покое, или покачать вас обоих на качельках?

Филлер: Пусть тусуется.

— А-хаха… Мой жадный Немец.

Женечка: Но ты же помнишь наше правило?

Филлер: Помню.

Женечка: И?…

Филлер: Пусть тусуется.

Женечка: Как скажешь.

— Олег!

— М? — не отрывая глаз от планшета.

— Чем ты занят?

— Акции…

— Я хочу попить кофе с Немцем.

— В «Акварели».

Филлер: Где ты? Я подъеду.

Женечка: Через час. Адрес скину.

Филлер: Туманова… Это пи**ец. У меня эрекция. Это нормально? Давай, ты уже «не то, что раньше», и меня наконец-то отпустит?

Женечка:…

Не то, что раньше? Не дождёшься, мой Зайка!

Блеск на губы, глаза потемнее…

Брючный костюм, галстук, стальные шпильки, подаренный Олегом ремень, инкрустированный малахитом, опалом и янтарём.

Отлично! — кручусь я перед зеркалом.

— Не захлебнётся твой Зайка, моя бессердечная девочка? — ухмыляется Олег, разглядывая меня.

— Откачаю… Сколько?

— «Пятерочка» максимум. Что там у него? Турагентство?

— Аронов, ты неисправим! — смеюсь я.

— За пряники нужно платить…

Часть 2

Он сидит спиной ко мне. Немного взлохмаченная тёмно-каштановая шевелюра… Проводит по ней пятернёй. И ещё раз. Он всегда так делал раньше, когда нервничал. Ты нервничаешь, мой сладенький?

О, да… В его пальцах дымится сигарета.

Немного раздался в плечах.

Пиджак, джинсы…

На носочках, чтобы не стучать каблуками, подбираюсь сзади и закрываю ему глаза руками.

Вздрагивает, но рук моих не убирает. Я чувствую, как его прёт от ощущений. И он распрямляется, медленно разминая шею.

— Кто?… — шепчу ему в ушко.

— Одна… несравненная… незабываемая… сногсшибательная… и… жестокая заноза! — злая ухмылка.

— Угадал! — смеюсь я, отрывая руки от его глаз.

Он перехватывает мои ладони и поднимается.

Мы встречаемся глазами, молча изучая друг друга.

Мимические морщинки… Веду пальцем по его лицу. Выглядит чуть старше своих. Взгляд глубже стал. Выражение лица — прохладнее и циничнее. Это было и тогда, раньше, пока не пробьёшь. Но тогда — больше наносное, как броня. Теперь уже приросло. Давно тебя не пробивали, Зайчик?

Так нельзя… Мужское нутро нужно шевелить… или…

— Обнимать не буду. Не твои это пряники, Немец!

— Всё такая же ты.

— Как ты живёшь?

— Отлично! — лениво, со слегка наигранным энтузиазмом. — Тусовки, путешествия, женщины… Все удовольствия в моих руках! Почти.

— Хороший мальчик…

— А ты? Ты замужем?

— Хуже.

— Как это? — изучающе прищуривается.

— Хм… Это как… Ты не женат, надеюсь?

— В разводе.

— Дети?

— Упаси меня Бог! — фыркает он.

Отодвигает мне стул. Присаживаюсь. Садится рядом, протягивает меню, не отводя от меня глаз.

— Туманова… Какая же ты… — болезненно.

— Какая?

— Ммм… — отрицательно качает головой. — Я не хочу говорить тебе этих слов. Ты, жестокая сучка, не заслуживаешь их слышать от меня.

— Я знаю, что сделала тебе больно. Тебя ломало. Ты чувствовал себя преданным. Я не сожалею. Других вариантов не было. Рано или поздно тебе пришлось бы это пережить. Мы говорили с тобой об этом на берегу. Надеюсь, ты использовал моё исчезновение, чтобы стать сильнее? — поднимаю я бровь.

Опускает взгляд.

— Не хочу об этом говорить.

— Хорошо. Почему ты развёлся? — разглядываю меню. — Мне глясе.

— Исправил ошибку. Не нужно было мне жениться. Хочу быть свободным.

— Ты обманываешься. Хотел бы свободы — ломанулся бы от меня как от огня! Я давала тебе шанс. Семь лет. А ты летишь…

— Это — другое. Это… ммм… как возвращение туда, где…

— Было больно и некомфортно, но сладко и пронзительно. И это пропитывало всё остальное, наполняя смыслом и жизнью.

— Да.