Танго втроем

– Да какая-то фирма собирается здесь коммерческие гаражи строить, – ну, сама понимаешь – деревья спилят подчистую, шум будет, выхлопные газы, бензин, масло… Конечно, старушки-общественницы заволновались, опять же родители с детьми, ведь ребенка уже во двор не выпустишь. Вызвали телевидение, шум подняли, ждут какое-то начальство из мэрии. А только все равно ничего не добьются: фирма богатая, сунут кому надо, и все…

В это время во двор с шиком въехала шикарная черная машина, я в их марках не разбираюсь, но видно – не наша, как их называют, иномарка. Выскочил шофер, распахнул дверцы и вышел ва-а-жный такой мужчина – пузо вперед, морда лоснится. Небось там у себя в мэрии мелкая сошка, как туда приезжает, сразу худеет и воздух выпускает, как проколотый мячик, а здесь он – власть, куда там нам, простым смертным! Из чистого любопытства я притормозила. Алик поморщился, но тоже остановился.

А этот тип из иномарки вышел на самую середину двора, на телевизионщиков покосился – хорошо ли его видно и подходящее ли освещение, – и запел:

– Дорогие друзья, нас бесконечно заботит экологическое состояние города… Наша экологическая служба днем и ночью… несмотря на острую нехватку средств (это у него, с его шофером и иномаркой, острая нехватка! А у этих бабок-пенсионерок – какая же тогда?)… Мы бережно относимся к каждому дереву… Деревья – это легкие города… Дети – наше будущее… Скоро, как вы знаете, будут строиться самые современные воздухоочистительные сооружения… – в общем, поет соловьем перед телекамерой.

Но жильцы-то всего этого уже накушались выше крыши, не больно-то его слушают, допускают недоверчивые выкрики «из зала».

Я подумала, что нарочно этот тип приехал днем, когда во дворе только бабульки, да дети малые, бабушкам зубы он сможет заговорить. Но бабульки посовещались и выставили вперед единственного мужчину. Это был старенький такой дедушка лет восьмидесяти с хвостиком, с палочкой. Однако голос у него оказался сильный, да, судя по разговору, и сам он не в маразме. Дедуля оказался старожилом и очень толково объяснил собранию, что деревья во дворе очень старые, а одна липа даже находится под охраной государства. И у него, у дедули, есть документы. Но вся беда оказалась в том, что документы на липу оформляли давно, когда в комитете по зеленым насаждениям работали еще честные люди. А недавно пришла какая-то девица, представилась кем-то из муниципальной службы, он, дедуля, не расслышал, посмотрела на липу и быстренько накатала акт о том, что липа от старости может упасть, что это очень опасно и ее срочно надо спилить. При этих словах бедный дедушка чуть не заплакал:

– Сначала липу изведут, а потом и до каштана дело дойдет!

Я оглянулась на Алика, он стоял злой и даже сжимал кулаки, а потом не выдержал:

– Что вы здесь нам сказки рассказываете про светлое будущее и здоровье детей? Вы же давно уже все бумаги подписали! Вы лучше расскажите, сколько вам за подпись бумаг гаражная фирма отстегнула!

Телевизионщики мгновенно перевели на него камеру, а этот, эколог пузатый, надулся, прошептал что-то шоферу, тот шмыгнул к телевизионному начальнику, пошушукался с ним, начальник махнул своим рукой, они быстренько сложили технику и отбыли на автобусе в голубую даль. Народ понял, что шоу кончилось и потихоньку разбредался. А этот хмырь из мэрии вдруг подошел к нам злой, как черт:

– Ты, молокосос, лучше держись от этих дел подальше. Если живешь здесь – к дому пробирайся по краешку, сиди тише воды, если не хочешь неприятностей на свою задницу толстую. Это бабкам бояться нечего – что с них взять кроме цепей и намордников, а до тебя я в два счета доберусь, если будешь не в свое дело лезть! Спортом лучше занимайся, может, похудеешь маленько! – И быстро, не дав опомниться, развернулся к своей иномарке, где шофер уже предупредительно распахнул дверцу, газанул нарочно – и был таков.

Алик стоял истуканом, руки тряслись, лоб бледный, прямо в зелень, а на щеках – малиновые пятна. Мне стало страшно и неудобно – опять я втравила его в историю, он ведь хотел пройти мимо, это я остановилась из любопытства. Но ему тоже нервы лечить надо!

– Алик, – я теребила его за руку, – а что ты на него так взъелся? Ты что, знаешь его, что ли?

– А, что? – Алик очнулся. – Не то чтобы я с ним лично знаком, но знаю, что это за тип. Это Лифарев, председатель экологической комиссии при мэрии. Я его пару раз по телевизору видел – борец за чистоту города, за каждое дерево и каждую травинку… А документы этой гаражной фирмы давно уже подписал.

– А ты откуда знаешь?

– Да знаю, – он поморщился, – у Ларисы покойной на столе видел. Там инвестор бельгийский, они документы у нас переводили. Лариса сама переводила, никого к этим бумагам не подпускала, а меня как-то вызвала «на ковер», я случайно заметил. Пока она орала, я от нечего делать адрес прочитал, смотрю – адрес моего дома. История про гаражи давно тянется, соседи меня в курсе держали, Лифарев народу врет, а сам уже все подписал.