Таня

Марина была как раз принцессного возраста, на вид лет семнадцати.

— А мне двадцать, — уточнила она. — Но захотелось перечитать. Знаешь, как в одном стихе: только детские книги читать, только детские думы лелеять, всё большое надолго развеять, из глубокой печали восстать.

— Это из какой же печали? — поинтересовалась Юля бесцеремонно: раз ее используют, заставляют позировать, то чего церемониться. Но художница сказала только:

— Хотела вспомнить, как играть в радость. Воспользоваться способом Поллианны, раз само по себе ничего не радует. А книжка, видишь — без картинок, и я решила это исправить. Мне до сих пор кажутся несправедливыми две вещи: что у взрослых нет каникул на всё лето и что для них делают книжки без картинок.

— Ты художница?

— Нет.

— Ну, учишься?

— Тоже нет.

Юля вытянула шею, еще раз заглянула в рисунок — выходит очень даже хорошо. Видимо, лицо у нее было недоверчивым, и Марина пояснила:

— Я и в художественную школу не ходила, хотя она тут есть. Мне в детстве вообще не хотелось рисовать. Я читать любила и еще цветы в нашем саду выращивать — там было только моё царство, никто не мешал. А потом я увлеклась флористикой: одна знакомая делала картины из цветов и меня научила. Только у меня не хватало терпения. Надо какой-нибудь элемент подобрать из растений, а я возьму и подрисую, так же быстрей. Вот и началось…

— Значит, это хобби, — постановила Юля.

Принцесса погрустнела:

— Ну да. А учусь я на юриста. Папа юрист, и мама была… И мне казалось естественным на юрфак поступать. Папу послушать: не работа — поэма…

— А оказалось, муть какая-нибудь? — спросила Юля без всякого сочувствия.

— Очень скучно, — призналась Марина. — То есть не учиться даже, а на работе. Папа меня в свою контору взял. Я сейчас, после сессии, бумажки там перебираю, отношу их из кабинета в кабинет, на компе что-нибудь делаю.

— Так это и есть глубокая печаль? — догадалась Юля.

— Каждый день жду, когда это кончится и начнется настоящая жизнь. А когда подумаю, что ВСЯ жизнь из этого и будет состоять…

— Так бросай.

— Ну, нельзя же так сразу… Я еще только начала…

— Можно, — отрезала апельсиновая девочка. — Или ты там наковыряла какую-нибудь радость? Типа хорошей зарплаты?

— Нет, радость — вот она, — Марина пошевелила свой листок. — Спасибо, что помогла. Ты так вовремя появилась. Прямо из книжки выскочила. Только до Белой Горки отсюда далеко. Что ж тебя никто не встретил? У тебя ведь здесь родственники, наверное?

— Сама дойду, — ответила Юля, поднимаясь и вспоминая гада-зацепера, пославшего ее не в ту сторону. — А родственникам, то есть деду, будет сюрприз.

Витязь в тигровой шкуре

НА ЦВЕТУЩЕЙ поляне под сосной стоял дом со множеством флюгеров на крыше. Юля разглядела флажок с тремя языками, кота с выгнутой спиной, ключ, петушка, дракона и корабль под парусами. Были еще какие-то, но их заслоняли трубы и башенки.

Попав в дом, Юля запуталась во множестве комнат. Хотела вернуться к входной двери, но вместо нее увидела какие-то ступеньки и начала подниматься. Лестница привела ее на чердак таким образом, что сначала там оказалась голова.

Всё чердачное пространство было расчерчено солнечными полосами, которые пробивались сквозь щели в некрашеных деревянных стенах. Просторно и пусто. Только покачивалось кресло-качалка, к которому подкатился большой красный мяч, казалось, еще сохранявший движение.

Раздался страшный грохот, и всё развалилось.

Юля разлепила глаза.

Этот сон с домом на поляне она уже видела — перед приездом в Белогорск. А дедушкин садовый домик напоминал конуру кума Тыквы из «Чиполлино». Крошечная комната внизу и помещение под крышей, заваленное старьем, среди которого спала Юля. Поднявшись, она обнаружила за окном кислое серенькое небо.

— На самом деле солнце просто заливает всё вокруг! Оно сияет там, над облаками, в черном космосе! Заметь — всегда! И днем, и ночью! Просто надо его подождать.

Юля оглянулась — дед появился незаметно и перебирал какой-то хлам. Лучше бы наоборот: сначала хлам перебирал потихоньку, а уж потом грохотал — когда она проснется.

— Я тебя разбудил? — тут же догадался он. — Это я ведра расставил, чтобы вода погрелась перед поливом, а потом тачку не глядя покатил, а дорожка каменная…

— Ничего. Мама рассказывала, что ты всегда сконцентрирован на себе и на своих великих целях.

— Что, она так и сказала?

— Ну да.

— Вот, хотел показать — подумал, тебе будет интересно…

В руках у деда был альбом с марками. Юля невольно рассмеялась, глядя на ветхие невзрачные бумажки, явно представлявшие для него великую ценность.

— Да, мама рассказывала, что ты и календари собирал, и значки, и монеты, и много всякого хлама.

— Что, она так и говорила?

— Ну да.

Дед убрал альбом.

ЮЛЯ спустилась на первый этаж, походила по домику, осмотрелась. Летом еще ничего, тепло и птички поют, а каково здесь зимой? Ну, дед же выживает.