Таня

Васин(недоумевая). Что-то не пойму я вас.

Таня. Вот и хорошо. (Идет в угол, где стоит обернутое в рогожу пианино.) Странно. Пианино… В тайге на перевалочной станции стоит пианино. (Поднимает рогожу, смотрит на марку фирмы.) «Бехштейн»… Забавно…

Васин. Знаменитая фирма.

Таня. Да, очень знаменитая… и знакомая.

Васин. Небось в детстве на таком играли?

Таня. Да. Именно в детстве. Это было в Москве, на Арбате, где мы когда-то с вами проживали, Семен Семенович.

Васин. А вы, я вижу, веселая — все шутите.

Таня(подвигает табуретку к пианино, открывает крышку). Даже страшно — так давно не играла. И пальцы закоченели, слушаться не будут… (Нерешительно берет первые аккорды «Шотландской песни». Она играет сначала еле слышно, потом все громче и уверенней, со второго куплета начинает подпевать.)

Милее всех был Джеми, мой Джеми любимый,Любил меня мой Джеми, так преданно любил.

Голова Васина опускается на подушку. Он засыпает. Медленно подымает голову Игнатов. Он с удивлением смотрит на Таню, но сидит молча, не двигаясь, словно боится спугнуть приснившийся ему сон. Таня кончила играть, и на мгновение в комнате наступает тишина.

Игнатов(негромко). Никак не пойму: почему вы мне снитесь? (Пауза.) Вас же не было. Откуда вы появились?

Таня. Я… Я приехала.

Сильный удар грома.

Игнатов. Нашли погодку. (Пауза.) А почему вы играете по ночам на рояле и мешаете спать усталым людям?

Таня(все еще не понимая, шутит Игнатов или говорит серьезно). Это не рояль, это пианино…

Снова удар грома.

Удивительно, право: гром вам не мешает, а вот музыка помешала…

Игнатов(вдруг очень дружески). А вы знаете, что мне снилось сейчас? Будто я приехал в Красноярск, к матери… Она обнимает, целует меня, а потом приносит маленькую стеклянную коробочку и говорит: «Леша, посмотри-ка, что я тебе подарю…» И вот она открывает крышку коробочки, а оттуда слышится музыка — та самая, что вы играли. (Пауза.) Вы артистка?

Таня. Нет, врач.

Игнатов. Работаете в системе районного здравоохранения?

Таня. Не совсем. Я разъездной врач Союззолота.

Игнатов. Ну?… (С интересом смотрит на нее.) Устаете небось?

Таня. Да. (Просто.) Работа нелегкая.

Игнатов. Давно практикуете?

Таня. Скоро год.

Игнатов.

Странно, что я вас раньше не видел.

Таня. Вы, вероятно, здоровый человек. А я больше с больными имею дело.

Пауза.

Игнатов. Из Москвы, конечно?

Таня. Откуда вы знаете?

Игнатов(улыбнулся). Вижу. (Пауза.) Скучаете по Москве?

Таня. Нет.

Игнатов. Что так?

Таня. Да так уж. Не скучаю — и все.

Игнатов. Простите, не верю. Я вот вырос здесь, эти края люблю, а и то по Москве скучаю. Иной раз не спится, зажмуришься — и вспомнишь молодость: Тверской бульвар, институтское общежитие, Политехнический музей… А на трибуне Владимир Маяковский…

Разворачивайтесь в марше!Словесной не место кляузе.

Да… юность… (Поглядел на Таню.)

Вы в то время еще под стол пешком лазали.

Таня глядит недоверчиво.

(Улыбнулся.) Нет, Москву забыть трудно. (Горячо.) Помните — Воробьевы горы, арбатские переулки… у них еще такие смешные названия. (Смеется.) Сивцев Вражек, например.

Таня. Я не люблю Арбат.

Игнатов(обескураженно). Смотри-ка… Ну а как вы в наши края попали? Небось романтика привлекла — дальний север, золотоискатели, тайга — так ведь?

Таня. Романтика? Не знаю. Просто езжу по разным дорогам, в разную погоду, к разным людям. Вот и все.

Игнатов. Что-то вы уж очень упрощаете, товарищ доктор.

Таня. Да? С некоторых пор меня пугают усложнения. (Пауза.) Конечно, условия работы здесь… своеобразные… Безлюдье, бездорожье, дождь, снег, метели — и все время в пути! Первые месяцы думала: не выдержу — очень боялась тайги, мне все казалось, что я заблужусь, попаду в пургу… Но время прошло, и я привыкла.

Игнатов. Ну, а почему вы все-таки приехали именно сюда, в Сибирь?

Таня. Мне казалось… Я… Просто мне предложили поехать в этот район, и я согласилась.

Игнатов. Жалеете об этом?

Таня. Вовсе не жалею… И вообще все это не важно.