Таня Гроттер и Исчезающий Этаж

Гоярын снова ударил хвостом. Бронированный ангар загудел, как пустая консервная банка. Оглушенные джинны, зажимая руками уши, стали выскакивать наружу. А Гоярын все ревел и ревел.

Ребята подбежали к ангару. Заглядывать внутрь никто не решался, поскольку там бушевало настоящее пламя. Его раскаленные струи ежеминутно прорывались наружу. А в промежутках слышно было, как Гоярын с хрипом втягивает воздух и сразу же вновь начинает дышать огнем, прогоняя остававшихся еще джиннов.

Когда из ангара выскочил последний закопченный джинн и, закричав что-то, возмущенно испарился, к ангару, прихрамывая, подошел Соловей.

– Не нравится мне это… С Гоярыном что-то происходит. Сейчас январь, и он должен быть в спячке. А он проснулся. Уже три дня его никак не успокоят, – сказал он.

– Он не заболел? – спросила Таня.

Соловей задумчиво посмотрел сначала на нее, потом на раскалившуюся дверь ангара и пожал плечами.

– Надеюсь, что нет… Жду вас завтра ровно в шесть! Никому не опаздывать! – велел он.

* * *

На другой день на снятии сглаза Зубодериха вздумала отработать с учениками куриное заклятие.

– Считайте это проверочным заданием. У вас есть двадцать минут, чтобы его снять! Приготовились? Начали! – произнесла она и, небрежно щелкнув пальцами, что-то негромко пробурчала себе под нос.

Из ее кольца выскочила красная искра. Сразу же класс заволокло розоватым дымом. На несколько секунд все скрылось из виду. Когда же дым рассеялся, Таня увидела, как Рита Шито-Крыто, захлопав руками как крыльями, вскочила с ногами на парту и, вытягивая шею, громко закукарекала. Гробыня Склепова и Лиза Зализина немедленно отозвались ей со своих мест.

Дуся Пупсикова на корточках прыгала по классу и все время оглядывалась, взволнованно квохча. За ней торопливо прыгали цыплята: Верка Попугаева и Баб-Ягун. При этом Верка Попугаева держала во рту какую-то нитку, явно принимая ее за червяка.

Но потешнее всех было наблюдать за Гуней Гломовым. Здоровенный гориллообразный недоросль, явно возомнивший себя несушкой, с озабоченным кудахтаньем высиживал… пенал.

– Чего они все? С ума посходили? – удивилась Таня, но тут часть розоватого облака доползла и до нее.

А еще через несколько секунд Таня с изумлением обнаружила, что сидит на полу и пытается носом клевать зерна. Это было странное, очень странное ощущение… Она была курица и одновременно не курица. И мысли у нее тоже были какие-то половинчатые – частично ее собственные, частично куриные.

Таня сама не понимала, что заставляет ее клювом выщипывать у себя перья или гоняться за Ритой Шито-Крыто, уже охрипшей от кукареканья. Недаром сглазы Зубодерихи всегда были просто убойными. Настолько убойными, что даже Поклеп Поклепыч предпочитал не связываться со своенравной преподавательницей.

Зубодериха удовлетворенно оглядела последствия своей магии и, открыв верхний ящик стола, достала томик русских поэтов серебряного века.

– Чудненько! Наконец-то есть время почитать стихи! – певуче сказала она.

Продолжая царапать нос об пол в поисках зерен, Таня поспешно припоминала заклинания, которые учила вчера вечером. Как же снимать этот куриный сглаз? Короджогло богло? Хмырюс капустис? Нет, опять не то… Сосредоточиться было ужасно трудно. Попробуй соберись с мыслями, когда приходится все время прыгать и кудахтать.

Только за пять минут до звонка Тане удалось вспомнить контрзаклинание. Даже не вспомнить, а случайно подглядеть в чьей-то тетради, которую Верка Попугаева и Гуня Гломов расклевали в клочья.

– Ливодис курекус! – крикнула Таня и, освободившись, осторожно встала. Она вся была в пыли. Кончик носа досадливо ныл.

Кроме нее, от сглаза освободились только Ванька Валялкин, Гробыня и Лиза Зализина. Остальные продолжали еще рядком сидеть на воображаемом насесте, изредка зачем-то отгрызая себе пуговицы.

Зубодериха со вздохом покосилась на часы и захлопнула томик стихов.

– Скверно! – сказала она, одной искрой исцеляя весь класс. – Очень скверно! А ведь куриное заклятие совсем слабенькое!

– Ничего себе слабенькое! – гневно фыркнула Гробыня. – Да я едва живая!

Зубодериха окинула ее оценивающим взглядом.

– Плохо, Склепова, плохо! Вы провозились почти полчаса и то еле справились с куриным заклятием. А теперь представьте, что было бы, наложи я на вас роковую порчу, которую снимать в сотни раз труднее?

– А что было бы? – пугливо спросила Лиза Зализина.

– У вас было бы всего пять минут на все про все. И больше ни одной секунды, – пояснила Зубодериха.

– А потом? – услышала Таня свой голос.

– Ты что, совсем тупая? Стало бы на одну бестолковую сиротку меньше! – встряла Гробыня. – Жаль, Гроттерша, что на тебя ее еще никто не напустил. Давно мечтаю одна пожить в комнате.

– Боишься, что кто-нибудь узнает, как ты храпишь и зовешь во сне мамочку? – поинтересовалась Таня.

Класс захохотал, а Гробыня прикусила язычок. Таня поняла, что ей удалось поставить Склепову на место. Больше она встревать не будет. Во всяком случае в ближайшее время.