Таня Гроттер и Золотая Пиявка

Пиявка, за которой она спешила, то совсем меркла, сливаясь с тропой, то насмешливо вспыхивала желтым глазом ночного светофора. Тогда Таня взмахивала смычком и нагоняла её. Лететь было тяжело. На пути громоздился бурелом. Невидимые во мраке сучья старались снести ей голову. Намного безопаснее было бы подняться над лесом, но тогда Таня наверняка потеряла бы петлявшую в чаще золотую точку. Приходилось рисковать.

Когда к запаху хвои примешалось влажное, пахнущее рыбой и ракушками дыхание океана, Пиявка повела себя странно. Теперь она петляла, словно то, что она искала, находилось где-то рядом и Пиявка пыталась понять, где именно. Внезапно впереди, с самой неожиданной стороны, вновь возникла каменная черепаха Тибидохса. Едва увидев сигнальные огни на Большой Башне и сомкнутые очертания стен, Таня поняла, куда они направляются, и ей немедленно захотелось вернуться.

У развалин сторожки Пиявка развернулась и быстро заползла в первую же трещину.

Таня спрыгнула с контрабаса:

– Я туда не пойду! Что я, душевнобольная? У меня психов в роду не было! – обращаясь неизвестно к кому, сказала она. – Наследственное кольцо Гроттеров с сомнением кашлянуло. Тем временем возмущенная правнучка покрутилась у сторожки и ещё раз убежденно сказав:

«Нет, нет и нет! Эти штучки со мной не пройдут! Ноги моей там не будет!», неуклюже забралась в окно.

В печи потрескивало магическое пламя. В щели под отслоившейся штукатуркой пробивалось ослепительное сияние. Страшно было вообразить, что произойдет, если открыть дверцу.

Таня осторожно приблизилась. В железной дверце было узкое отверстие, смахивающее на скважину для ключа. В скважине что-то блеснуло. Жирный хвост Золотой Пиявки поспешно протиснулся внутрь.

Невольно отстраняясь от бьющего с той стороны жара, Таня различила на дверце стершиеся буквы. Прежде они были почти незаметны, но теперь, когда металл раскалился, проступали одна за другой.

От яростных молний дрожат небеса

Не скроются в толще стены чудеса.

Никто не обманет мрака стекло -

Во зле отразится безликое зло,

Старая печь натоплена жарко -

И в щель торопливо вползает Пиявка.

Сердце у Тани забилось. Она на миг зажмурилась, набираясь храбрости, чтобы читать дальше, но буквы уже меркли. Многого было не разобрать.

Расставлены сети злодейские ловко

Столкнутся......... и............................

Свершится проклятие древних могил.

И встанет .........во главе темных сил.

Лишь тот победит, кто забудет про боль -

Решится шагнуть в.......................................

Наконец к Тане вернулось её обычное самообладание.

– Что-то мне все это не нравится. Попахивает очередным рифмованным пророчеством Древнира. А очередное пророчество – это очередные неприятности, – озабоченно сказала она.

Малютка Гроттер вытащила обычную шариковую ручку – лучшее, на её взгляд, изобретение лопухоидов, которое было куда удобнее магического гусиного пера – и терпеливо переписала пророчество на ладонь.

На другое утро она отправилась в магпункт, попросила у Ягге книжицу «Проделка белых магов в пересказе Гуго Хитрого» и постучала согнутым пальцем по портрету на обложке.

– Минуточку! Я не совсем одет! – произнес кто-то. Почти сразу на портрете появилась сияющая лысина Гуго, на которую он поспешно натягивал пудренный парик.

– Слушай... Когда ты говорил, что не одет, ты имел в виду парик? – заинтересовалась Таня.

– Разумеется. Если бы я имел в виду нечто иное, я и выразился бы иначе. К примеру: «Пардон, мадемуазель! Я в неглиже! Не затруднило бы вас навестить меня позднее?» – с куртуазной вежливостью подтвердил Гуго.

Таня хмыкнула.

– Чего уж тут пардониться? В «наглеже» ты постоянно. Лучше скажи, что ты вот об этом думаешь? – сказала она и показала ладонь.

– Ну-ка, ну-ка! Дай взглянуть! Ну и почерк у тебя, пишешь, просто как бройлер окорочком! – поморщился Гуго.

Некоторое время он сосредоточенно читал, а потом озабоченно поинтересовался:

– Откуда ты это взяла? Надеюсь, не сама написала?

– Нет. Это было на дверце печи в сторожке Древнира.

Гуго Хитрый закивал.

– О! Это в корне меняет дело. Да, никто не спорит: Древнир был величайший маг и мудрейший прорицатель. Я не помню случая, чтобы он ошибался. Однако, между нами, я выражал бы свои вещие мысли прозой. У бедняги начисто отсутствует поэтический дар. Ему м-дэ... – что называется, грифон на ухо наступил! – сказал Гуго.

– А тебе не наступал? – обиделась за Древнира Таня.

Гуго надулся.

– Что-с? Вы оскорбляете меня своими нелепыми подозрениями! Запомните на долгие годы: я талантливый, изобретательный, пронырливый – и все в одном флаконе! В очень красивом флаконе. Вот в этом! – сказал он, постучав себя в грудь.