Танкер «Дербент» • Инженер

— Все в порядке, Степан Нилович, уже пустили. Отчего простаивают? Опыта у людей маловато... Да, да. Не беспокойтесь, я прослежу...

Что-то он еще говорил, Анна Львовна не расслышала. Как все это было ей безразлично. Почему-то с ней всегда так бывало: она строила, налаживала, но не умела показать свою работу в лучшем свете, — зато находились охотники делать это за нее.

Чтобы в барабаны транспортера не забивалась глина, надо было огородить его сеткой. Кирьяк окончил вахту, сложил инструменты, вымылся под душем и расчесал перед осколком зеркала свои густые спутанные волосы. Он торопился на сыгранку баянистов.

— Придется задержаться, Киря, — сказала ему Анна Львовна.

Он посмотрел на свои бурые от несмывающейся ржавчины руки и тряхнул головой с едкой усмешкой!

— Не состоялась гулянка, что ты скажешь! Вот так уж который раз. Не дадут ожениться человеку.

Через минуту он уже возился около транспортера, прилаживая сетку, стучал ручником, перекатывая в зубах тлеющую самокрутку. Анна Львовна смотрела на него и думала, что у Кирьяка чувство ответственности развито сильнее, чем у инженера Дятенко. Почему это было так, — она и сама не понимала толком, но знала наверное, что это так. Она и Кирьяк понимали друг друга. Завод лежал перед ними со всеми своими болезнями, как живое существо, созданное их руками. Стоило ему перестать дышать, тотчас же звонил телефон в будке. Его металлическим языком кричали лихорадящие промысла. Тут уж забываешь о своем недомогании и усталости и бежишь со всех ног. Так можно забыть о себе, когда заболевает близкий человек. Чувство ответственности похоже на любовь: чем больше делаешь для человека, тем сильнее любишь.

Незаметно настал вечер. Дятенко подписал акт и уехал (должно быть, Шеин настоял на приемке завода). Вступила вторая смена. Тень от здания постепенно закрыла всю площадку и перекинулась за проволочную ограду. Тень эта понемногу бледнела и сливалась с общей окраской степи. Долина расцветилась огнями. Ближние огни освещали остовы вышек, переплеты досок и фигуры людей. Дальние — только лучились и мигали.

Анна Львовна выбрала короткий путь через ручей. Он сильно разлился и был весь живой — его струи, как стадо грызунов, прокладывали себе дорогу в камнях, рыская и вставая на дыбы бурунами пены. Мостки, через которые прошла вся дневная смена, прогнулись, и середина была под водой. Анна Львовна присела на камень, чтобы снять туфли и чулки. Теперь только она почувствовала, как гудят ноги, заметила пятна глины на юбке и уродливые, стоптанные каблуки. Настоящее чучело.

На беду кого-то принесло к переправе. Маленький черный автомобиль налетел, как буря, прошуршав колесами по прибрежному гравию, остановился и попятился назад, недоуменно упираясь лучами фар в блестевшую перед ним ленту пены. Водитель растворил дверцу машины и вышел.

— Вот так здорово! — весело воскликнул он. — Ручей разлился.

Анна Львовна спрятала руки за спину. Она хотела продолжать свой путь, но боялась поскользнуться на мокрых мостках. А Сергей подошел ближе, вгляделся и опять воскликнул:

— Вот так здорово!

И на этот раз было непонятно, к чему относилось его восклицание — к тому ли, что он узнал Аню, или что ручей разлился.

— Ты что тут делаешь? — спросил он.

— Да вот хотела перебраться. А ты разве не знал? — Она указала на ручей кивком головы.

— Нет. Откуда же мне знать, когда я сегодня приехал?.. Но ты-то как же здесь?

— Да вот уж так... — сказала она.

Глупо было стоять рядом и молчать. Она кусала губы и злилась на Сергея: «Чего ему надо? Ехал бы подальше на своей машине». Своим появлением он нарушил тот суровый и ясный строй мыслей, который помогал ей переносить усталость и нездоровье.

— Ну, какие дела в районе? — спросил Стамов.

— Хорошие. Сегодня приняли завод.

— А Степан?

— Степана Ниловича я мало вижу. Он все больше в разъездах. Ну, а ты как?

— Да вот вернулся.

Сергей только раз взглянул на нее пристально и радостно и опустил глаза, но в лице и во всей фигуре его Аня видела то сдержанное волнение, которое он обнаруживал при всякой встрече.

— Подъезжаю сюда, смотрю — что за черт... наш ручей разлился... Но как же ты здесь оказалась?

Он так и сказал: «Наш ручей» — и еще больше потупился, испугавшись того, что вырвалось у него внезапно. Аня сделала движение, как будто хотела перебежать на ту сторону, — так недоступно далек и так близок был ей этот человек со своей упорной и робкой любовью. Знала она, что надо расстаться с ним тотчас же, и боялась обидеть его. Она протянула ему руку и проговорила едва слышно:

— Что же тут удивительного! Оказалась — и все тут. Выходит, будем работать вместе.

Они стояли над самой водой, их темные отражения струились в ней, как бы стремясь оторваться и унестись с потоком к морю.