Танковые сражения войск СС

Этот незнакомый унтерштурмфюрер, которого мы изо всех сил прикрывали огнем пулеметов, сделал еще одну вещь, оказавшую огромное влияние на ход нашей атаки. Он обнаружил угрозу танку за домом и привлек наше внимание, отчаянно жестикулируя и указывая рукой в сторону улицы и перекрестка. Я приказал заряжающему Тушкевичу заменить снаряд. Он вытащил из пушки длинный 120-мм фугасный снаряд и заменил его противотанковым. К счастью для нас, только в этот момент примерно на середине высоты дома появился дульный тормоз, который мог принадлежать только ИСу, и гигантский русский танк оказался в каких-то пятидесяти метрах от нас. «Прямо по курсу… Противотанковым… Дистанция 50… Цель — «Иосиф Сталин»… Целиться между башней и корпусом… Огонь!» Фриц Лукеш выстрелил. Русский танк остановился, его люки распахнулись, и мой экипаж радостно закричал. Но его ствол все еще смотрел на нас. «Вы с ума сошли?! Огонь!» И еще раз: «Огонь!» ИС стоял перед нами, охваченный пламенем и сотрясаемый взрывами боекомплекта. И тут мы заметили кое-что еще. Слева от подбитого русского танка появились еще две машины того же типа. Видимо, их экипажи были изрядно напуганы — покинув машины, они разбежались. Мы не стреляли по этим танкам, стоявшим с задранными вверх стволами. Судя по всему, их экипажи не ожидали столкнуться с нами и никогда не видели «королевский тигр» так близко. Парашютисты радостно махали нам руками. Мы получили по радио поздравления. Но нужно было продолжать наступление! Когда пожар в русском танке немного утих, мы объехали его и вышли на маршрут наступления русских, сбрасывая их с дороги в разные стороны. Русские были в наших руках, в руках парашютистов и следовавших за нами самоходок обершарфюрера Вильда. Мы пробивались вперед в сопровождении парашютистов, понимая, что успех уже обеспечен. Мы получили еще два или три попадания, ушедших рикошетом, но наступление русских на север было сорвано. К вечеру мы достигли южного выезда из Кляйн-Зильбера в направлении на Реец и заняли оборону тремя «королевскими тиграми».

С нами оставались не больше семи парашютистов — слишком мало, чтобы по очереди занимать два пулеметных гнезда. Парашютисты прошли тяжелый путь и были совершенно измотаны. Тем не менее они продолжали воевать с прежним упорством.

Ночью мы с Каесом попытались пешком добраться до КП, который тоже перенесли вперед, но это нам не удалось. В городе позади нас по-прежнему царил хаос. Мы узнали, что неизвестный унтерштурмфюрер, взорвавший мины и предупредивший нас о танках, был убит вражеским снарядом. Это известие потрясло нас — мы считали, что за свой подвиг он достоин как минимум Рыцарского креста. Ближе к утру до нас добрался грузовик, который привез по 200-литровой бочке бензина на каждый «королевский тигр». У нас не было еды, но мы и не были голодны. Заправка танков из бочек была непростым делом. Всю ночь вокруг бродили отбившиеся от своих русские и запряженные в пустые телеги лошади. Чтобы отдохнуть, мы попытались устроиться поудобнее в тесном нутре своих танков. Один из нас постоянно дежурил в командирской башенке. Когда отступающая русская артиллерия открыла огонь по городу, мы так толком и не успели поспать.

К утру был получен приказ взять оставшуюся восточную часть города. Для этого нужно было отойти назад метров на сто. Из-за возникшей путаницы мы, несмотря на договоренность, снова оказались в голове колонны. Сложившееся положение не благоприятствовало развитию атаки. Господство в этой местности можно было обеспечить и другими средствами, что впоследствии и произошло. Поскольку пехотного прикрытия, в отличие от предыдущего дня, у нас не было, я запросил по радио прислать «песчаных кроликов» — так мы в переговорах по радио обозначали пехоту. Однако вместо ответа на просьбу мы получали все новые и новые приказы немедленно атаковать. Наконец, я крикнул вниз механику-водителю: «Менке, мы идем или не идем?» Весь экипаж ответил в один голос: «Идем, унтерштурмфюрер». Поскольку передатчик по ошибке не был выключен, наш разговор, как оказалось, услышали в штабе Штайнера (в то время командовавшего 11-й армией СС), где контролировали наши и вражеские радиопереговоры. В результате члены экипажа получили благодарность, но, впрочем, они так об этом и не узнали.