Танковые сражения войск СС

Время от времени мы слышали и другие звуки — крики и стоны раненых немецких пехотинцев. Крики «Мамочка! — Помогите! — Не бросайте меня! — Вытащите меня отсюда!» резали, словно нож по сердцу. Мы не могли слушать это всю ночь! Заряжающий получил необходимые распоряжения, и мы поползли в темноту, таща с собой кусок брезента и аптечку. Вскоре мы наткнулись на тяжело раненного пехотинца, взывавшего о помощи, лежа среди мертвых солдат. Успокоить его оказалось почти невозможно. Его ранения оказались слишком тяжелыми, чтобы мы могли оказать ему всю необходимую помощь. Он цеплялся за нас, не желая оставаться среди убитых товарищей. Он снова и снова спрашивал сквозь слезы: «Почему они меня бросили? Где наш ротный?» Что мы могли ему ответить? Должно быть, мы с раненым были недалеко от тропинки. Время от времени вражеские солдаты подходили так близко, что мы слышали их беззаботные разговоры и смех и видели огоньки их сигарет.

Когда раненый был, наконец, уложен на брезент, мы бережно, насколько это было возможно, перетащили его к танку и уложили на крышку моторного отделения. Ни минуты не колеблясь, мы отправились на высокой скорости к ближайшим позициям пехоты и передали раненого для дальнейшей транспортировки. Потом — снова вперед, полным ходом на прежнюю позицию! Шум двигателя вызвал повсюду тревогу. Взлетели в небо осветительные ракеты, застрочили пулеметы… Потом снова наступила тишина.

Но нам не было покоя. Во время нашей «спасательной операции» радист разглядел в свете ракет позицию противотанковой артиллерии. Она располагалась чуть справа от нас и была оборудована, очевидно, уже после наступления темноты. Мы быстро составили план, нацепили на пояс по несколько гранат, прихватили взрывчатку, которая на самом деле предназначалась для нашего собственного танка в случае, если что-то пойдет не так, и под покровом темноты отправились к артиллерийской позиции. Несколько ручных гранат, несколько очередей из автомата — и в поле осталось стоять одинокое орудие. При ближайшем рассмотрении это оказалась грозная 85-мм пушка. Мы быстро прикрепили к ее затвору подрывной заряд.

Радист тем временем быстро осмотрел окопы. Он побежал к танку с коробкой, в которой были бутерброды, консервы, шоколад и сигареты, и с картами в планшете. Мы подожгли запал пятикилограммового заряда и бросились следом за радистом. Такие запалы были коротки — 10–15 сантиметров, что соответствовало десяти-пятнадцати секундам. Нужно было пошевеливаться. Со страшным грохотом пушка разлетелась на куски. Мы добрались до «тигра» целыми и невредимыми, радуясь, что удалось разжиться роскошным трофейным пайком.

Фронт снова проснулся, и началась суматоха. Измотанные напряжением предыдущих нескольких минут, мы поближе изучили добычу. Результат обрадовал нас еще больше. Помимо желанной провизии там оказалась еще и важная карта нашего участка фронта.

На связь с нами по радио вышли взводный Эггер и КП роты, требуя от нас сообщить, что происходит. Но все уже кончилось — мы всего лишь спасли тяжело раненного товарища, возможно, сохранив ему жизнь, и уничтожили одного из самых грозных врагов «тигра» — 85-мм противотанковую пушку. Мы думали, что для этого не нужно ни предварительного разрешения, ни доклада об успешном выполнении.

Самый удачный день

Потом наступил рассвет 7 августа 1944 года. Он возвестил о начале дня, который принес нашему «тигру» и его экипажу величайший успех и признание.

Мы все еще стояли, ожидая подхода пехоты, которая должна была сопровождать «тигры» в утреннем наступлении, которое должно было начаться после артподготовки. К нашему танку стягивались взводы и группы 600-го саперного батальона из армейской дивизии. Они рассредоточились, укрываясь в окопах и кустах. Мы ждали и ждали, но артиллерийского огня, с которого должна была начаться атака, все не было. Проходил час за часом, и вот, наконец, атака началась… но не с нашей стороны. Саперы на левом фланге дали сигнал о приближении танков. Вскоре мы уже наблюдали за обстановкой из «тифа». «Шерманы» выкатывались из леса вниз по склону холма. Мы насчитали десять… двенадцать… пятнадцать вражеских танков. Между ними двигались разведывательные машины, бронетранспортеры и грузовики с пехотой. Весь склон вдруг ожил. Расстояние до него было около 1200 метров. До этого момента не было произведено ни одного выстрела. Развернувшаяся картина была похожа на отработку танковой атаки в военном училище — здесь было все, что нужно. Пехотинцы смотрели на нас. Что мы будем делать? Они, как и их ротный, начали нервничать. Обер-лейтенант залез на броню танка, прося, чтобы мы открыли огонь. Но мы оставили это решение нашему командиру. Радист получил сообщение для передачи по радио: «Атакуют 15 танков с пехотой, с левого фланга. Огонь с дистанции 600 метров!» Тут же по радио раздался голос командира Вайса: «Шлюпка вызывает Дымоход-3.