Танковые сражения войск СС

Когда начало темнеть, наш командир пешком отправился к танку ротного, который находился в саду на западной окраине городка. В нескольких словах он описал наше положение, и Кальс, немедленно пустившийся в путь, в сумерках отбуксировал нас на позицию. Ожидаемого выговора в свете успеха нашей вылазки не последовало. Горящие танки и машины в долине у Суланжи, раскинувшейся перед нами, свидетельствовали о том, что наше присутствие было необходимо. Едва мы добрались до Сен-Пьера, как всем танкам было приказано двинуться к развилке на шоссе перед Фалезом. Этой ночью, 15 августа, нас впервые ждала открытая стычка с французскими «маки»,[7]

которые получили хорошую взбучку благодаря бдительности наших часовых.

Утро 15 августа застало наш танк в Версенвиле, что в нескольких километрах к северу от Фалеза. Здесь, прямо на КП батальона, ремонтники починили наш «тигр», и мы снова были готовы к бою. Ремонтники еще не успели закончить работу, когда появился наш командир Вайс с приказом срочно вступить в бой. Канадцы атаковали с северо-запада и уже подошли к крайним домам Версенвиля. Мы оказались под угрозой окружения и неминуемого плена. Наша оборона пока держалась, но перед более многочисленным противником нам пришлось бы отступить. Наконец ремонтники затянули последний болт, и наш «тигр» снова смог дать ход, пока мы выбрасывали из танка последние инструменты. Судьба города и всех, кто в нем находился: медиков, ремонтников, связистов и всех остальных, — зависела от наших действий. Мы уверенно помахали руками товарищам из штаба батальона: мы о вас позаботимся! Наш командир повел «тигр» под прикрытием домов параллельно направлению атаки канадцев. Так мы могли открыть огонь во фланг наступающим.

Не успели мы миновать последние дома, как начался фейерверк. Залп за залпом с ревом обрушивались на дома Версенвиля. Дома один за другим на глазах превращались в руины. Школа, где были собраны все раненые, получила два прямых попадания. Раненых быстро погрузили в санитарные машины и на тягачи и в сопровождении пехоты отправили в тыл. Обстрел продолжался с несколькими короткими паузами. Казалось, в этом огненном аду правил сам дьявол! Мы попытались выбраться с узкой улочки, чтобы получитьоткрытый сектор обстрела, так как по опыту знали, что за огневым валом двинется пехота противника.

Рывком выскочив из-за угла, мы потеряли левую гусеницу. Только этого и не хватало — похоже, сам Сатана приложил к этому руку! С помощью тросов, лома и лебедки командир, радист и заряжающий в рекордный срок подняли тяжелую гусеницу и попытались соединить ее концы. Боже правый! Все это было проделано под непрерывным градом осколков! Истекая потом, мы наконец закрепили болт. Никогда, наверное, мы так не спешили вернуться в танк, несмотря на духоту внутри машины, как в тот раз! Потом — полный вперед! Двигаясь широкими зигзагами, мы въехали на широкое поле едва ли не позади первой волны атакующих. Они шли по полю в полный рост. Их было много. У нас перехватило дыхание! Танк — стоп! Башенный пулемет — дистанция 300 — огонь! Пулемет радиста — огонь!

Мы били очередями справа налево и слева направо. Это была кровавая жатва! Мы поймали их во время атаки, вне укрытий, на открытой местности. Только группа из трех или четырех домиков давала какую-то защиту от огня. Многие пытались бегом добраться до этого укрытия, но не многим это удалось. Мы стояли так, что могли простреливать местность перед этими домами и позади них. Первые волны ползком перебрались на противоположный склон, а наши пулеметы продолжали вести стрельбу короткими очередями. В небо взлетели красные сигнальные ракеты, и на окраину Версенвиля тут же обрушился огонь артиллерии. Нас это не беспокоило, так как мы стояли прямо посреди участка наступления канадцев. Пока мы не видели поднятых рук, пока оружие не было брошено на землю, мы не могли прекратить огонь!