Танские новеллы

Западное похоронное бюро оказалось в проигрыше — и дроги, и носилки, и похоронные принадлежности оказались много хуже товаров соперника. Вид у владельца Западного бюро был очень смущенный. Тогда он установил помост в южном углу помещения, на который поднялся длиннобородый старик с колокольчиком в руках. Несколько человек встали позади него. Старик расправил бороду, поднял брови, сложил руки на груди, поклонился и запел похоронную «Песню о белом коне». Уверенный в своей победе, он оглядывался по сторонам, как будто бы вокруг не было достойных его. Все дружно хвалили исполнителя, который считал, что он единственный в своем роде и никто его превзойти не может. Владелец Восточного бюро установил помост в северном углу. Вскоре на него поднялся молодой человек в черной шапке, в окружении шести человек с опахалами. Это был наш юноша.

Оправив одежду и спокойно оглядевшись, он начал петь высоким гортанным голосом; пел он исключительно хорошо. Это была траурная песнь «Роса на стеблях»; чем выше он брал ноты, тем чище звучал его голос; эхо отдавалось в рощах; еще не замерли последние звуки, а слушатели уже стали покашливать, еле сдерживая слезы.

Владелец Западного бюро, осмеянный толпой, еще больше сконфузился; он потихоньку выложил деньги и незаметно скрылся. А толпа вокруг стояла как завороженная, никого, кроме певца, не замечая.

Незадолго до этого был оглашен императорский указ, по которому начальникам пограничных областей предписывалось раз в год прибывать ко двору; называлось это «представлением докладов». С этой целью как раз в это время в столицу приехал и отец юноши. Вместе с другими сановниками одного с ним ранга он переоделся и тайком отправился поглядеть на необычную выставку. С ним был старый слуга — зять кормилицы пропавшего сына. По манерам певца и его голосу слуга сразу узнал юношу, но не осмелился сказать об этом и заплакал горькими слезами.

Пораженный этим, правитель области Чанчжоу стал расспрашивать слугу, но тот сказал только:

— Певец очень похож на вашего погибшего сына.

— Моего сына убили разбойники, чтобы отнять его богатство. Как же он может оказаться здесь? — возразил отец, но тоже не мог сдержать слезы. Когда он отправился домой, слуга подбежал к тем, кто был с юношей, и стал расспрашивать:

— Кто это пел? Может ли быть что-нибудь чудесней!

Ему назвали фамилию отца юноши.

Слуга спросил, как его зовут, но оказалось, что юноша принял чужое имя.

В сильном волнении слуга протолкнулся через толпу к певцу. Тот сразу изменился в лице и отвернулся, собираясь скрыться, но слуга схватил его за рукав и сказал:

— Вы ли это, господин?

Тут они обнялись и заплакали; затем слуга повел его к отцу. Тот набросился на юношу с упреками:

— Своим поведением ты опозорил наш дом. Да как ты посмел снова показаться мне на глаза?

Тут он вывел юношу из дома, дошел с ним до пустынного места, что к западу от реки Цюйцзян и к востоку от Абрикосового сада, сорвал с него одежду и нанес ему несколько сотен ударов плетью. Не вынеся боли, юноша свалился замертво, а отец бросил его и ушел.

Один из тех, кто обучал юношу песнопениям, приказал его другу потихоньку следовать за ним; он видел расправу и, вернувшись, сообщил о ней товарищам; все были очень огорчены. Двое взяли тростниковую циновку и отправились к указанному месту, чтобы прикрыть труп юноши. Но когда они осмотрели его, то оказалось, что в нем еще теплится жизнь. Его подняли; прошло довольно много времени, и юноша стал дышать глубже. Тогда его на циновке снесли домой, стали поить через бамбуковую трубочку. Прошла ночь, и он пришел в себя.

Миновал целый месяц, но он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Раны гноились и начали скверно пахнуть. Товарищи измучились, ухаживая за больным. Однажды вечером они бросили его на дороге. Прохожие, жалея несчастного, кидали ему остатки пищи, так что он не испытывал голода.

Прошло десять недель, и он начал вставать на ноги с помощью палки. В лохмотьях, залатанных в сотнях мест, с дырявой тыквенной чашкой, он стал бродяжить, выпрашивая подаяние. Зима уже сменила осень; по ночам юноша забирался в мусорные ямы, а днем бродил по рынкам и лавкам.

Однажды утром шел сильный снег. Подгоняемый холодом и голодом, юноша шел по улице и жалобно просил милостыню; при виде его нельзя было не пожалеть его, но снег валил без конца, и почти все двери домов были закрыты.

Юноша добрел до восточных ворот квартала Аньи и пошел вдоль кирпичной стены к северу; миновав домов восемь, он увидел ворота, левая створка которых чуть-чуть приоткрылась. Это был дом красавицы Ли, но юноша не знал этого и продолжал стонать:

— Замерз я и голоден очень!

Крик этот раздирал душу, слушать его было нестерпимо.

Красавица сказала служанке:

— Наверняка это он. Я узнаю его голос, — и поспешно выбежала.

Худой, покрытый струпьями, несчастный почти совсем лишился человеческого облика.

В сильном волнении красавица спросила его:

— Вы ли это, господин?