Танталэна

Я рос, предоставленный себе самому. С детства я пристрастился к чтению английских книг. Кто меня выучил английскому языку — не знаю. Мне кажется, я выучился ему в самом раннем детстве, в одно время с русским. У отца была большая библиотека, находившаяся в просторной холодной комнате, рядом с его кабинетом. Откуда отец достал ее, зачем — я не знал. Во всяком случае, он никогда ею не пользовался. Десятилетним мальчиком я самовольно завладел ею и с тех пор был ее полновластным хозяином.

Меня сразу же заинтересовали книги о путешествиях и приключениях. Робинсон Крузо, романы Майн-Рида, Купера, капитана Мариэтта, Конан-Дойля, Брэт-Гарта, Хаггарта и Стивенсона перечитывались мною по много раз. Особенно я любил Стивенсонов «Остров сокровищ». Это роман о моряках и морских разбойниках, а о море я мечтал больше всего.

Когда я стал постарше, эти романы перестали меня удовлетворять. Меня заинтересовали настоящие путешественники. Окруженный картами, я целые дни просиживал в библиотеке, путешествуя по Азии, вместе с Васко-де-Гама, или по Африке, с Ливингстоном и Стэнли. Но и тут я отдавал предпочтение морским путешествиям. Колумб, Лаперуз, Магеллан и Кук — вот мои любимые герои.

Когда отец уезжал, я ходил обедать в трактир. У нас, на Васильевском острове возле порта, трактиры совсем особенные. В них завсегдатаи — не дворники, не извозчики, а моряки и портовые рабочие. Васильеостровские трактиры напоминают английские морские таверны, описанные во всех разбойничьих романах. Правда, вместо эля в них пьют жидкое пиво, а вместо рома — чай, но кто может поручиться, что если вы таинственно подмигнете половому, он не принесет вам в пивной бутылке контрабандного эстонского спирта? Я никогда не слыхал, чтобы люди пьянели от чая, однако, у нас в трактире я нередко бывал единственным трезвым человеком.

Каких удивительных людей я встречал там! Не чинных моряков военного Флота, слишком солидных и чистоплотных для таких мест, а матросов с мелких торговых судов, русских, финских, эстонских, немецких, шведских, английских и настоящих контрабандистов. Изредка сюда заходят студенты Академии Художеств, славные ребята, которых моряки очень любят. Они слушают рассказы о небывалых морских приключениях и рисуют бородатых контрабандистов. Много здесь людей и без определенных занятий, просто завсегдатаев порта, не то контрабандистов-неудачников, не то матросов, выгнанных за пьянство, не то безработных грузчиков. Подобных людей я любил больше всего. Кажется, пьяница, тля, попрошайка — а начнет рассказывать, заслушаешься. Расскажет и о дебрях Мадагаскара, и о кругосветном путешествии, и о курильщиках опиума в Китае, и о Гельголандской битве, и о Мальстреме, о сотнях необитаемых островов, о тысячах кораблекрушений. Правда, наполовину он врет, наполовину говорит с чужих слов, но зато как интересно!

Как я любил эти рассказы! Как мечтал я о морском путешествии! О, только бы хоть один раз в жизни потерпеть кораблекрушение и попасть на необитаемый остров, хоть на самый захудалый! Я был бы счастлив на всю жизнь. Сколько раз я бродил по набережной Невы, рассматривая суда, и в полголоса напевал старую пиратскую песню:

Пятнадцать человек на ящике мертвеца.Ио-хо-хо! и бутылка рому.

Если бы мой отец доверял мне! Если бы он знал, как безгранично я ему предан! Он посвятил бы меня во все свои таинственные похождения. Я был бы его защитой и опорой. У него не было бы друга надежнее меня. Сколько бы у нас было страшных и веселых приключений!

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Письмо. — Таинственный посетитель.

Наконец случилось событие, которому суждено было изменить нашу однообразную одинокую жизнь. Во время одного из очередных отъездов моего отца, в кухне раздался звонок. Я открыл дверь и увидал перед собой почтальона. Если бы это был тигр или американский бизон, я был бы не так удивлен. Почтальон еще никогда не заходил к нам. Это было первое письмо, принесенное к нам на квартиру. Почтальон сунул мне его в руку и вышел. Я сейчас же побежал к окну и осмотрел конверт. На нем было написано:

Геннадию Павловичу Павелецкому.

В. О. 18-ая линия, д. 3, кв. 16.

Ленинград.

Leningrad.

Да, адрес написан верно. Почтальон не ошибся. Письмо адресовано моему отцу. Но откуда оно? Я осмотрел почтовую марку и штемпель и вскрикнул от удивления. Письмо было отправлено из города Ла-Паса, в Боливии. Гм, Боливия. Да ведь это же в Южной Америке!

Я сгорал от любопытства. Что может быть в этом письме? Я был убежден, что если бы мне удалось прочесть его, я узнал бы все: и чем занимается мой отец, и куда он так часто уезжает, и что он прячет у себя в кабинете, и, даже, где находится моя родина. Любопытство мое было так велико, что я чуть было не вскрыл конверт и не прочел письма. Только страх перед отцом удержал меня. Я грустно положил письмо на стол и старался не глядеть на него.