Читаем Танцовщица полностью

Позади дома Ханум жил некто Мир-сахиб. Взобравшись на ограду нашей имамбары, можно было увидеть его дом – он стоял как раз напротив. Бывало, я, приставив кровать к ограде, залезала на нее и разговаривала с сестрой Мира-сахиба. Ей я и спустила свою корзинку, умоляя спрятать ее как можно лучше. Когда я приехала в Лакхнау из Файзабада, она вернула мне корзинку в полной сохранности, даже обшивка не была повреждена. Во время восстания были разграблены чуть не все дома в стране,[91] Если бы сестра Мира-сахиба, сказала, что корзинку украли, мне нечего было бы возразить. Но что за женщина! Она отдала мне все до нитки. На таких людях и держится мир; если бы не они, давно бы настал конец света.

– Так. А много ли было добра в вашей корзинке? – спросил я.

– Тысяч на десять – пятнадцать.

– И что же с ним случилось?

– Что случилось? Как пришло оно, так и ушло, это добро.

– А люди говорят, будто у вас во время восстания ничего не пропало – все ваше богатство осталось при вас.

– Если б оно осталось при мне, неужели я жила бы так, как сейчас живу?

– Говорят, вы просто прикидываетесь бедной. А если нет, то откуда же у вас средства? Ведь вы и теперь живете неплохо: двое слуг, хорошая пища, дорогие наряды.

– Аллах – мой кормилец! Он всегда пошлет человеку все, что ему нужно. А от тех ценностей не осталось ничего.

– Хорошо, но что же все-таки с ними случилось?

– Да как вам сказать… Один любезный друг…

– Все понятно! – воскликнул я. – Должно быть, их промотал Гаухар Мирза.

– Я вам этого не говорила. Может быть, вы ошибаетесь.

– Вы очень великодушны, в этом сомневаться нельзя. Но ведь он благоденствует, а о вас никогда даже и не спросит.

– Мирза-сахиб! Пока мужчина любит танцовщицу, он поддерживает связь с нею; а разлюбит – все обрывается. Зачем ему теперь спрашивать обо мне?

Немало воды утекло с тех пор, как оборваны встречи.

– А он заходит к вам хоть когда-нибудь? – спросил я.

– Для чего ему заходить? Впрочем, я сама у них часто бываю. У нас с его женой нежная дружба. Вот и теперь: четыре дня назад отнимали от груди его сына, так прислали за мной.

– Вы им, наверное, что-нибудь подарили? – предположил я.

– Нет. Разве я в состоянии делать подарки?

– Итак, все ваше богатство прикарманил Гаухар Мирза?

– Мирза сахиб! Главное не в богатстве. Оно, как грязь на руках, – то появляется, то исчезает. Вечно живет только слава. Бог свидетель, я хоть сейчас готова поклясться, что всегда была сыта и одета. Сохрани аллах таких ценителей, как вы и подобные вам! Мне ни о чем не нужно заботиться.

– Не сомневаюсь! Я и раньше говорил и сейчас повторю, что вы лучше сотен, лучше тысяч других. Клянусь аллахом, вы все это вполне заслужили! К тому же аллах вас отметил – по его соизволению вы совершили паломничество.

– Да, всевышний даровал мне все, чего я желала. Теперь я хочу лишь одного: чтобы он снова призвал меня посетить Кербелу. Пусть эта святая земля примет в себя мое тело. Мирза-сахиб! Я шла туда с намерением не возвращаться обратно, но бог знает почему, тяга к Лакхнау все-таки пересилила. Однако если теперь я, бог даст, снова отправлюсь туда, то уж не вернусь.

18

Приключилась со мною беда.

Как я горе свое передам?

Я надеюсь, мой грустный рассказ

хоть немного понравился вам.

Из Баунди бегам и Бирджис Кадр направились в Непал. Сайид Кутбуддин пал в битве. А я с великим трудом добралась до Файзабада. Сначала остановилась в гостинице, потом сняла комнату недалеко от Тирполии, нашла себе аккомпаниатора, и снова начались мои выступления.

Прошло шесть месяцев. Климат в Фазайбаде очень хороший, здоровый, и я скоро освоилась в этом городе. Выступать мне приходилось каждые восемь или десять дней. Этим я и жила. И вот слава о моем пении пошла по всему городу; куда бы меня ни пригласили, туда ломились тысячи слушателей; поклонники толпились на улице перед моими окнами, выкрикивая похвалы. Все это было мне приятно.

Перейти на страницу:

Похожие книги