Танцовщица Гора

— Я не прикована цепью, — заметила я и, не дождавшись его ответа, спросила: — Вы не боитесь, что я убегу?

— Нет, — ответил мой господин.

— Если хотите, я могу дать обещание, что не сбегу, — предложила я.

— В этом нет необходимости, — усмехнулся он.

— Рабыня не может солгать, — напомнила я. — Она ведь не свободная женщина.

Что интересно, на Горе, в отличие от Земли, от свободных женщин, по большей части, не требуются высокие моральные принципы. Они могут делать многое, почти все, что они нравится. С другой стороны, рабыням таких привилегий никто предоставлять не собирается. Поскольку они являются собственностью, от них требуют быть честными и правдивыми. Более того, от гореанского рабовладельца обычно ожидают, что он предпримет соответствующие шаги, дабы моральные принципы его рабыни были значительно улучшены.

— Заползай на одеяла, — велел он. — И натяни их на нас. Ночью будет прохладно.

— А вдруг я попытаюсь убежать? — предположила я.

— Ты, правда, думаешь, что было бы мудро попытаться сбежать от гореанского рабовладельца? — полюбопытствовал Тэйбар.

— Нет, Господин, — испуганно ответила я.

— Или Ты решила, что будет разумно попытаться сбежать из Тэйбара из Ара? — уточнил он.

— Нет, Господин, — заверила его я.

— Тогда ползи сюда и ложись здесь, — указал мне мой господин.

— Там? — удивилась я. — Рядом с вами?

— Да, — подтвердил он.

— Но почему? Я думала, что Вы прикуете меня цепью в ногах, чтобы я спала там, как слин, — сказала я.

— Возможно, позже, — пообещал мой господин.

И я прижалась к нему. Каким огромным и мощным показалось мне его тело, тело великолепного, дикого мужчины, рожденного в этом варварском и прекрасном мире, по сравнению со мной, такой маленькой и мягкой лежащей рядом с ним.

— Господин, — позвала я.

— Да, — откликнулся Тэйбар.

— Тогда, у костра Вы сказали мне, что «он» не придет, — напомнила я. — Это уменьшило мою тревогу и успокоило меня. Я расслабилась. Я даже наклонилась.

— Все правильно, — сказал мужчина.

— Получается, Вы использовали меня, чтобы спровоцировать животное к нападению, — сделала я логичный вывод. — Вы обманули меня. Вы использовали меня, без моего ведома. Вы использовали меня, в своих целях. Вы использовали меня, как рабыню!

— Само собой, — признал мой господин.

Конечно, подумала я про себя, он использовал меня как рабыню. Но, ведь я и была рабыней!

— Господин, — снова окликнула я Тэйбара.

— Что? — спросил он.

— Тела собиралась искать Аулюса, старшего надсмотрщика из рабочего лагеря Ионика, под Венной. Он — ее возлюбленный господин. Как Вы думаете, она нашла его?

— Все возможно, — пожал он плечами. — Я этого не знаю.

— Но ведь она принадлежит Ионику, — заметила я.

— Если этот парень, Аулюс — старший надсмотрщик, то он уполномочен покупать и продавать рабынь цепи, — пояснил мне Тэйбар. — Так что, если он захочет ее, для него не составит труда ее купить. Вероятно, не потребуется ничего большего, чем перевод некой суммы с одного счета на другой.

— Но, что если она не добралась до него и не оказалась в его власти? — не отставала я.

— Тогда, она, скорее всего, окажется где-то в другом месте, в цепях другого мужчины, и ее ждет другая судьбе. По-видимому, она никогда не увидит его снова. В конце концов, она всего лишь рабыня.

— Да, Господин, — пробормотала я.

Его слова напугали меня. Насколько же глубоко мы были во власти наших владельцев! Мы были всего лишь их рабынями!

— Господин, я — ваша рабыня. Я принадлежу Вам. У Вас полная власть надо мной. Скажите, Вы будете нежны и добры со мной? — спросила я.

— Ты — рабыня, — напомнил Тэйбар. — А по сему, я буду обращаться с тобой именно так, как мне это понравится.

— А мне будет разрешена одежда? — полюбопытствовала я.

— Только если это понравится мне, — ответил мой господин.

— А наказывать плетью меня будут часто? — не отставала я.

— Когда рабынь ставят под плеть? — вместо ответа спросил мужчина.

— Всякий раз, когда ее господину того захочется, — ответила я.

— Это, означает, — сказал Тэйбар, — что я буду тебя пороть, всякий раз, когда мне это доставит удовольствие.

— Да, Господин, — вздохнула я. — Простите меня, Господин.

— Ты — соблазнительная шлюха, — заметил он.

— Спасибо, Господин.

— И Ты очень женственна, — добавил он.

— Спасибо, Господин.

— Как по-твоему, много ли таких женщин как Ты на Земле? — поинтересовался Тэйбар.

— Думаю да, Господин, — ответила я. — Но, честно говоря, не знаю точно.

— Кажется невероятным, что они смогли выжить, учитывая глубину и широту развернутой там программы омужичивания женщин, которой они там подвергнуты, ценности, которой их учат принять, модели поведения, которой они поощрены подражать, еще и получая за это разнообразные преференции и награды. Неужели они не понимают, что становясь суррогатами мужчин, они мужчинами не становятся. Они просто теряют любовь и свою биологическую женственность. У меня там складывалось впечатление, что все средства массовой информации, учреждения образования и закона сошли с ума, и не нашли для себя лучшей цели, кроме как уничтожить, разрушить человеческий генофонд, лишить его разнообразия.