Танцовщица Гора

Когда к двери подошла я, передо мной внезапно опустилась плеть. В этот момент колонна женщин остановилась. Не мешкая ни секунды, я сделала шаг в сторону, опустившись на колени, выпрямила спину и широко расставила ноги, после чего колонна, теперь уже без меня, продолжила движение.

Тщательно выправив свое положение, я стояла на коленях перед мужчиной, который тут же поднес плеть к моему лицу. Почтительно склонив голову, я поцеловала ее, а затем снова выпрямилась.

— Ты неплохо учишься, Дорин, — похвалил он.

Здесь меня называли — «Дорин», только так, просто Дорин, и ничего больше. Я смотрела на мужчину, ожидая продолжения.

— Довольно хорошо, — добавил он.

Я уже могла понимать его. Безусловно, мое владение этим языком пока оставляло желать лучшего. Мой словарный запас был очень невелик, я все еще не знала многих слов, даже слов из общеупотребительной лексики, иногда у меня не получалось правильно построить фразы. Однако, учитывая все обстоятельства, нельзя было не заметить моего значительного прогресса в освоении местной речи. Среди своих земных сестер по несчастью, я была лучшей в этом отношении. Впрочем, следует признать, что в этом все мы были на уровне. Это не было простым следствием частоты и интенсивности наших занятий, нашим погружением в среду, где говорили только на этом языке, или тем, что язык этот, прежде всего разговорный, оказался достаточно простым. Не малую роль играла мотивация. Мы стремились изучать его. Мы отчаянно стремились. Мы уже поняли, что не только качество и характер нашей жизни на этой планете, но возможно само наше выживание, могли зависеть от нашего успеха в понимании и умении говорить на этом языке. Кроме того нас часто ставили заниматься с личными учительницами. Эти девушки, хотя, как и мы были в ошейниках, и само собой имели клеймо на бедре, носили короткие туники, что ставило их неизмеримо выше нас в местной иерархии. Как же мы все завидовали им!

А еще их отличали от нас длинные упругие кожаные хлысты, которыми они, не задумываясь, стегали нас, если не были в достаточной мере удовлетворены нашими ответами или прогрессом в изучении языка. Мне, как и всем досталось немало ударов хлыстом, но, все же, гораздо реже, чем остальным. Обычно моей личной учительницей была Тина. Родом она была из Питсбурга, и это имя получила уже в этом мире. Я так и не узнала, какое имя ей дали родители. Полагаю, она была хорошей учительницей, по крайней мере, мне она очень помогла. Львиную долю моих успехов можно смело отнести на ее счет. Насколько я знаю, Тина считалась одной из лучших учительниц этого заведения. И мне здорово повезло, что именно меня назначили ей подопечной. И учительницей она была требовательной. Не раз я мне доставалось ее хлыстом. Трудно ее упрекать в этом, ведь у нее, как у учительницы, были свои обязанности и зона ответственности. За неуспеваемость подопечных, учителя несли персональную ответственность. Я лично наблюдала, как одну из таких учительниц, обвиненную в том, что уровень знаний ее ученицы оказался не так высок, как хотелось бы мужчинам, раздели и нещадно выпороли. После этого, ей больше недели было позволено прикрывать наготу лишь половиной туники, и учительница начала использовать хлыст двумя руками, а у ее подопечной сразу наметился значительный прогресс. Кстати, именно когда ту учительницу раздели, я узнала, что она, как все мы, была заклеймена. Ее клеймо, было таким же, как и у большинства, похожим на букву «K». Хотя оно несколько отличалось от моего по стилю, но вид имело тот, же самый. Мне неизвестно, какого рода клеймо было у Тины, поскольку я никогда не видела его, но уверена, что оно, скрытое подолом ее короткой туники, скорее всего, находилось высоко на левом бедре, как и мое. Подозреваю, что там пряталось стандартное клеймо типа «К», наиболее распространенное в этом мире клеймо, по крайней мере, насколько мне было известно. А вот не заметить ошейник на ее горле, конечно, было невозможно. Этот символ ее статуса был виден любому.

Занятия, которые имел в виду мужчина, конечно, не все были из области изучения языка. Кроме них меня обучали надлежащему исполнению рабских обязанностей по ведению домашнего хозяйства, таких как приготовление пищи, шитье, стирка, уборка и тому подобному. Другие уроки касались местных обычаев, манер и этикета. Например, нас обучали, как прислуживать за столом, делая это почтительно, умело, незаметно и тихо, как двигаться, ходить, правильно вставать на колени и изящно подниматься с них. Они даже уделяли немало внимания таким, на первый взгляд, незначительным, но весьма интересным вещам, как подъем упавшего на пол предмета. Оказывается, здесь было принято не наклоняться над ним, а приседать. Нас тренировали, как сделать этот процесс изящным и красивым.

Конечно, самое главное, что нам преподавали, это наше место в этом мире и должное отношение к мужчинам. В отличие от всего остального обучения, это больше было похоже на дрессировку домашних животных.