Читаем Танцтеатр Пины Бауш: искусство перевода полностью

Для Пины Бауш танец – это средство, с помощью которого она исследует природу человека, и танцовщики давали ей пищу для размышлений. «Антрополог танца», она стала в своем роде переводчицей, поощряющей артистов исследовать жесты, телесные практики, ритмы повседневной жизни в разных культурах, чтобы найти и художественно воссоздать клавиатуру человечности. Она брала этот материал и устанавливала сходства и отличия, лежащие в основе каждой культуры. Эти исследования были успешны еще и благодаря тщательному отбору труппы. Пина Бауш намеренно собрала артистов из двадцати разных стран, которые привносили разные языки, опыт, художественные приемы и свои переживания и могли в соответствии со своим бэкграундом по-разному воплотить то, что узнали во время путешествий. В работах, редких интервью и речах Пины Бауш раскрывается художник, убежденный в существовании некоего сonditio humana[6], общего для всех людей, независимо от цвета кожи, пола, возраста или социального класса. Ее постановки находят и раскрывают не то, что отделяет людей друг от друга, а то, что связывает – в том числе с природой, растениями и животными.

30 июня 2009 года Пина Бауш скончалась в возрасте 68 лет. К этому моменту она уже была легендой с многочисленными наградами. Сегодня Пина для нас одновременно первопроходец, икона, миф и бренд. Спустя десять лет после ее смерти молодые театральные и танцевальные зрители знают Пину Бауш и Танцтеатр прежде всего как исторические фигуры, как первопроходцев прошлого и уже в значительной степени забытого периода немецкого театра танца 1970-х годов. Но до сих пор билеты на спектакли Танцтеатра Вупперталя распродаются по всему миру, так как сейчас он является одним из немногих ансамблей, который хотя бы раз в жизни хочет увидеть широкая публика, даже далекая от танца. Они хотят восхищаться культурным наследием и ценностями; даже если это кажется музеефикацией и консервированием, искусство Пины Бауш продолжает жить, ведь оно повлияло на множество танцовщиков, актеров театра и кино, других артистов. Во многих танцевальных и театральных пьесах можно обнаружить фрагменты, которые сознательно или неосознанно отсылают к ее эстетике. Многое из того, что она изобрела в своих постановках, неизбежно находило путь, порой в искаженном и деконструированном виде, в современный эстетический канон, а потому продолжает оставаться актуальным. Стиль и некоторые типичные движения или сцены из спектаклей Пины Бауш стали настолько очевидными, что их происхождение часто забывается.

Со смертью Пины Бауш она и ее театр прочно вошли в историю танца. Но ее работа все еще живет: через адаптации и переосмысление прошлых постановок, а также благодаря передаче ролей молодым актерам и участникам других трупп. Она продолжает жить через те практики, которые активно обсуждались, признавались и оспаривались в художественных кругах и которые должны быть и будут обеспечены финансированием и безопасностью в рамках институций.

Пина Бауш и Танцтеатр: танцевальные постановки

О Пине Бауш и Танцтеатре немало писали на разных языках: до нас дошли ее интервью, эссе, научные и научно-популярные статьи и книги, фотоальбомы, документальные фильмы и телевизионные передачи о ней. Многие авторы, в том числе художественных работ, сталкиваются с проблемой: доступ к материалам о Пине Бауш и Танцтеатре Вупперталя практически полностью закрыт для исследователей, поэтому они не могут опираться на первоисточники и должны использовать научную литературу и критику. В основном из-за этой сложной ситуации с источниками в 1970-х и 1980-х годах выработалось определенное прочтение искусства Пины Бауш, которое затем воспроизводилось и кодифицировалось на протяжении десятилетий, даже несмотря на то что сама хореограф с 1990-х годов поменяла эстетику. Таким образом возник глобальный дискурс о ее искусстве, равно как и миф о ее ранних годах, и одновременно с этим имя Пина, когда-то использовавшееся только узким кругом близких людей, превратилось в глобальный бренд.

У этой книги другая, новая перспектива. Она не фокусируется на хореографе или отдельных постановках, а рассматривает художественное творчества Танцтеатра в целом. Здесь термин «постановки» означает взаимодействие между рабочим процессом (разработкой постановки, повторным включением в репертуар, передачей прав), непосредственно постановкой и ее исполнением, а также восприятием. Эта книга исследует способы взаимодействия и сосредотачивается на 15 международных копродукциях, которые впервые анализируются вместе.

Мой исследовательский процесс

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство