Танцуя с ветром

Михаэль поцеловал руку девушки, а когда он выпрямился, она смогла как следует рассмотреть его. Ее поразили ярко-зеленые глаза Михаэля. У Стрэтмора они то отливали золотом, то блестели холодным зеленым отливом. У лорда Кеньона глаза сверкали, как два изумруда. Во всем облике, в лице, в выправке чувствовался бывший солдат. Даже если бы Кит не знала этого из рассказов Люсьена, она смогла бы сразу догадаться.

— Пожалуй, вам следует называть меня просто Кит, — сказала девушка, — Люсьен говорил, что собирается вызвать самого опасного из своих друзей. Думаю, это вы и есть.

— Вполне возможно. Хотя если граф Стрэтмор пожелает увидеть кого-то действительно опасного, пусть посмотрит в зеркало. Я просто старый боевой конь, которого отправили на отдых, пощипать травку.

Кит улыбнулась. Его сухой юмор был ей по нраву.

— Но вы, кажется, решили покинуть свой лужок и помочь в поисках. Я очень вам благодарна.

— Рад буду услужить вам, — ответил Михаэль и окинул Кэтрин долгим оценивающим взглядом. — Неужели есть еще одна женщина, похожая на вас?

— Сестра гораздо лучше меня. Надеюсь, вы скоро встретитесь с ней, — Кит не хотела больше говорить о сестре и поспешила сменить тему. — Я пришла сюда посмотреть семейные портреты. Ведь вы знаете историю его семьи?

— Кое-что знаю, а чего не знаю, могу придумать, — он подвел Кит к портрету светловолосового мужчины в кавалерийской форме. — Взгляните, миледи, это Гарет, по-моему, третий граф Стрэтморский. Во время гражданской войны он не только поддержал роялистов, но и проявил весьма своевременную предусмотрительность. Он сделал своего младшего брата пуританином. И вот когда король был казнен, а его сторонники бежали, брат Гарета вступил во владение поместьями Фэрчайлдов и принес клятву на верность Кромвелю. Прошли годы, наступила пора Реставрации. Гарет вернулся из изгнания и занял место своего брата, которого, разумеется, щедро отблагодарил за верную службу на благо рода Фэрчайлдов, графов Стрэтморских.

Кит внимательно посмотрела на собеседника. Его взгляд был холоден и ироничен.

— Люсьен говорил как-то, что происходит из древнего рода прагматиков, — сказала она.

— Вот поэтому-то семейство Фэрчайлдов смогло благополучно пережить все мрачные времена английской истории.

Михаэль перешел к другому портрету. Судя по костюмам, он был написан лет сто тому назад и изображал элегантного, изысканно одетого джентльмена и очаровательную даму в зеленом шелковом платье.

— А это пятый граф, Чарльз, и его жена Мария. Супруг был человеком легкомысленным и к тому же страстным игроком. Он умер при весьма подозрительных обстоятельствах, когда его сыну едва исполнилось шесть лет.

— Это правда или вы фантазируете? — спросила Кит, устремив взгляд на Михаэля.

— Эту историю рассказал мне сам Люсьен. Он уверяет, будто ходили слухи, что Мария решила сохранить имение для сына и пожертвовала мужем. Возможно, все именно так и было. Но вполне вероятно, что Люсьен все придумал. У него довольно странное чувство юмора, а своих он никогда не воспринимал слишком серьезно.

— Наверное, это лучше, чем делать из них легенду, — заметила Кит.

— То, чем страдают все Кенионы, — мрачно ответил Михаэль. Вся его живость вмиг пропала.

Кеньон… Кит когда-то слышала это имя.

— Ваш отец — герцог Эшбертон?

— Да, — ответил Михаэль таким холодным тоном, что девушка не решилась продолжать расспросы.

Они перешли в конец галереи, и Михаэль указал на семейный потрет, висевший в самом углу.

— Вы когда-нибудь это видели? Люсьен тут со всей семьей. Ему тогда стукнуло десять лет.

С картины на них смотрели счастливые спокойные лица. Это была настоящая дружная семья, а не просто династический союз для продления рода. Рука графини нежно лежала на руке супруга, а он с любовью смотрел на жену и детей. Люсьен слегка улыбался, глядя на стоящую рядом с ним миниатюрную девочку с серебристыми светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам.

Кит почувствовала, что у нее слезы подступают к горлу. Бедный Люсьен, сколько он потерял! И ведь он был совсем ребенком. Но это не сломало его, а сделало сильнее.

— Вы хорошо знали его семью? — тихо спросила Кит.

— Да, очень хорошо, — ответил Михаэль, не отрывая взгляда от портрета. Казалось, он сейчас был далеко отсюда. — Я не любил на каникулах возвращаться к себе домой, и мои друзья приглашали меня к себе. Эшдаун был моим любимым местом, там было так хорошо! Родители Люсьена любили друг друга, а это редко встречается в аристократических семьях.

— А леди Элинор? — Кит перевела взгляд на девочку со светлыми волосами, чья сияющая улыбка пробилась сквозь толщу лет.

— Она была очаровательна. Светлая, легкая, быстрая, как ртуть, и очень нежная. У них с Люсьеном были замечательные отношения. Я редко встречал такое даже между братьями и сестрами или близнецами. Причиной их близости было, отчасти, слабое здоровье Элинор. Брат старался оберегать ее, а когда девочка умерла, он был в отчаянии.

Голос Михаэля странно зазвенел.

— А вы, вы тоже?.. — спросила Кит.