Танцующий горностай

На роль потенциального алхимика родители не подходили. Тот, кто это устроил, был профессионалом своего дела, и вряд ли Тимур оказался его дебютом. Это должен быть кто-то со стороны – и варианта всего два: терапевт и психолог.

Но с терапевтом ясность внес Андрей – подтвердил, что такой врач действительно существует и ответственно подходит к своей работе. По психологу оставалось куда больше вопросов. Теперь Яну нужно было поговорить со старшей сестрой – но не раньше завтрашнего дня. Бросать Еву после того, как она неожиданно явилась и помогла ему, не следовало… да он бы все равно не смог. Она, наблюдавшая за ним с едва заметной улыбкой, прекрасно это знала.

Зато на следующий день он отправился к Нине утром, прямиком из дома. Она в такое время была в офисе, и Ян намеревался перехватить ее до первого сеанса.

Когда Нина сошлась с Валентином Назаровым, у него были определенные опасения. Меньше всего Яну хотелось, чтобы его сестра ввязалась в преступную деятельность, пусть и прикрытую законным бизнесом. Нина тогда была подавлена из-за выходок бывшего сожителя, это могло серьезно повлиять на ее выбор.

Но она вовремя одумалась и поняла, что не решит меньшие проблемы получением больших. После недолгого перерыва она сняла новый офис и опять работала преимущественно с женщинами, пострадавшими от насилия. Назаров не возражал, он даже помог ей, и они по-прежнему общались больше, чем хотелось бы близнецам. Ян допускал, что Нина порой помогает Человеку, который решает проблемы, с консультациями, но не более того.

Так что теперь он приехал не в какой-нибудь притон, где за стенкой пытают людей, а в уютный офис, больше похожий на чью-то гостиную – Нина всегда так оформляла рабочее пространство. На диванчике лежали разноцветные подушки, окно скрывалось за солнечно-желтыми шторами, на столике стояли, наполняя мир тонким ароматом, крупные белые розы.

Это был уголок покоя и безопасности, тут хотелось расслабиться… Многим, но не его старшей сестре. Нина смотрела на Яна с нескрываемой настороженностью.

– Даже не вздумай показывать мне фотографии трупов, – сказала она. – Вот не смей и все! У меня сегодня очень хорошее настроение, и мне нужно сохранить его для общения со следующей клиенткой, она сложная.

– С чего ты взяла, что у меня в запасе есть фотографии трупов?

– А когда их не было?

– Справедливо, – согласился Ян. – Но сегодня я больше по живым. К тебе есть две просьбы. Во-первых, мне нужно выяснить, кто такая Мария Савельева.

– Это ты, полицейский, ко мне с таким приходишь?

– Нет, я-то знаю, кто она. Твоя коллега. Теперь мне не мешало бы выяснить, какой она профессионал, что о ней вообще говорят. Это тема номер раз. А тема номер два – один живой мальчик. Александра говорила тебе, над чем мы работаем?

– Говорила… Разве ж вы хоть раз промолчите! Я, заметьте, не прихожу к вам с проблемами моих клиенток!

– А еще и не вечер. Но давай все-таки поговорим пока о моем… клиенте.

Нина могла ворчать сколько угодно, она все равно слушала. Ян заметил, что к его расспросам она относится куда спокойней, чем раньше. В прошлом необходимость разбираться в подробностях уголовных дел по-настоящему пугала Нину, и он старался прибегать к ее помощи как можно реже.

Но теперь многое изменилось. Возможно, сама Нина стала спокойней. Или ослабили хватку давние запреты, которые отец ей и Александре внушал все детство – о том, чем его дочери не должны соваться в сомнительный мир насилия.

Завершив, Ян задал ей вопрос, который давно не давал ему покоя:

– Ну так что? Может ребенок так хорошо играть или нет?

– Ребенок может хорошо играть, это факт. Но не двадцать четыре часа в сутки. Александра ведь сказала, что наедине с родными он ведет себя так же, как при посторонних?

– Так ей показалось.

– Вероятнее всего, это его нормальное поведение. Он не врет. Сам для себя он – Тимур Максаков.

– Значит, это и есть Тимур? – уточнил Ян. – А тот мертвый мальчик – какой-то его неизвестный брат?

– Не факт. То, что он искренне считает себя Тимуром, вовсе не значит, что он Тимур. Дети достаточно внушаемы, Ян. Даже взрослого человека можно убедить, что он не тот, кем себя считает, при правильной психологической обработке. В случае с детьми понадобится даже меньше усилий.

– Я понимаю – с маленькими детьми, но если мы с Александрой правы, ему на момент похищения было лет восемь… В таком возрасте дети знают, кто они.

– Восемь лет – это все равно маленький ребенок, – сдержанно улыбнулась Нина. – Который познает мир через слова взрослых. Он задает вопросы, ему дают пояснение, и он не сомневается в ответе, его приучили верить. Его могли напугать, ранить, дать какой-то наркотик… Словом, обеспечить грандиозный стресс. Этот стресс сделал его более восприимчивым к внушению, профессионал легко воспользовался бы таким.