Танцующий горностай

– Конечно, иначе откуда бы об этом узнали? Один из воспитателей видел, как Ванька на речку удрал. Воспитатель побежал следом, но догнать не успел. Ванька наш прыгнул туда – и его сразу на глубину затянуло! Речка-то только на вид спокойная была, течение там на самом деле – будь здоров! Но разве малому такое объяснишь? Он верит только в то, что видит. Его неделю искали, потом мертвым объявили. Потому что никто там не смог бы выжить, ну вот совсем никто. Даже взрослый, куда уж ребенку? Этого один Денисыч не понимает, потому что упрямый дед! Только и твердит, что «Не мог он утонуть, я его сам плавать учил!» А какая разница, учил, не учил? Поток уносит всех…

– Мы можем взглянуть на фото Вани? – поинтересовался Ян.

– Погодите, зачем вам это? – растерялась хозяйка квартиры. – Вы ж к Денисычу приехали, при чем тут вдруг Ванька?

– Вам так сложно показать фото своего сына?

Александра повысила голос незначительно, совсем чуть-чуть, но этого хватило. Хозяйка квартиры сжалась так, будто ей пощечину отвесили. Она скользнула в ближайшую комнату, оттуда послышалась торопливая возня, недовольные детские вопли, женские окрики.

Близнецы дожидались ее молча. Слова сейчас были не нужны, взглядов, направленных друг на друга, хватало. Ян ожидал, что визит к Гаевскому даст им незначительную подсказку – или не даст вообще ничего. А получить они могли неожиданно много…

Наконец хозяйка квартиры вернулась к ним, протянула старую фотографию с парочкой заломов.

– Вот, держите… Тут помялось чуть-чуть, но это потому, что я на похоронах эту фотку очень уж обнимала, так-то мы память бережем!

Ян рассеянно кивнул, дальше он уже не слушал. Он смотрел только на фото. Сейчас он готов был поверить своим глазам лишь потому, что успел подготовиться к чему-то подобному.

С измятой, чуть выцветшей фотографии им широко улыбался Тимур Максаков.

Глава 7

При желании можно было и сейчас убедить себя, что все не так однозначно. Если это и правда сын Веры Максаковой, каким-то образом подмененный в роддоме, понятно, почему он похож на своего брата. А может, он и вовсе усыновленный?.. В общем, версии были, но держаться за них Александра не собиралась.

Она знала больше брата и первой поручилась бы, что на фото тот самый мальчик, который теперь живет в поселке. Да, чуть старше, с другой прической, с едва заметными шрамами, меняющими черты лица, но это все равно он! Взгляд, улыбка – все осталось прежним. Ему могли каким-то образом, пока не до конца понятным, подсунуть чужие воспоминания, однако его личность при этом осталась неизменной.

Горькая ирония заключалась в том, что его мать как раз не узнала бы сына… Скорее всего, не узнала бы. Она приняла версию о его смерти. Это не значит, что она желала потерять его или ей не было больно. Просто она прошла трагедию и двинулась дальше, время размыло в ее памяти черты сына, который был для нее одним из многих. Она ни на секунду не усомнилась, что Ваня утонул. Увидев его на улице, она разве что удивилась бы: как похож этот ребенок на ее мертвого сына! Хотя где им пересекаться? Они теперь жили в разных мирах.

Говорить сейчас нужно было с тем, кто не поверил.

– Точно он, – шепнула Александра на ухо брату.

Ян никак не отреагировал, но она не сомневалась, что он услышал. При хозяйке квартиры и правда не следовало обсуждать это.

– Так где мы можем поговорить с Вячеславом Денисовичем? – поинтересовался Ян.

Хозяйка квартиры по-прежнему ничего не понимала, но решила, что у нее проблем все-таки не будет. Она торопливо убрала фото сына в карман застиранного халата и кивнула на дальнюю дверь.

– А где он может быть? Он всегда на одном и том же месте. Вы уж извините за бардак…

– Об этом можете не переживать.

В двухкомнатной квартире каким-то чудом умещались восемь человек. При таких условиях парализованному старику и мечтать о собственной комнате не приходилось. Ему обустроили место у окна – обычную кровать, на которой собрали такое количество подушек, что из них впору было построить крепость.

Рядом, у стен, располагались двухъярусные кровати, на которых ночевали дети. Но вот днем внуки не горели желанием оставаться рядом с дедом, в спальне было пусто, и Александра прекрасно понимала, почему. Воздух был наполнен тем густым тяжелым запахом, который возникает при плохом уходе за лежачим пациентом. Смесь давно не мытого тела, переполненных подгузников, старой одежды… Открытое окно не спасало. Вячеслав Гаевский был до подбородка накрыт старым ватным одеялом, и Александра не хотела даже представлять, как он выглядит под толстой тканью. Одно лишь изможденное, посеревшее, покрытое седой щетиной лицо говорило о многом.

Когда близнецы подошли поближе, Гаевский медленно перевел на них взгляд. Его лицо оставалось пустым – лицо манекена, не больше. Похожее на живое, но не способное никого обмануть этим сходством.

– Мы пришли поговорить о вашем внуке, – сказал Ян. Им обоим приходилось стоять у кровати, нависая над Гаевским, стульев в захламленной комнате не было, а садиться на не заправленные детские кровати было как-то неловко.