Танцы марионеток

За час до того, как отправиться к Церковиной, он второй раз выслушал инструктаж Илюшина. И второй раз подумал, что у них ничего не получится. Не говоря о том, что вся затея не имеет смысла, потому что Макар, как обычно, сделал странные выводы из ничего.

В этом месте своих печальных размышлений Бабкин остановился, потому что вынужден был откровенно признать: за способность делать странные выводы из ничего Макару стоило бы давно вручить какой-нибудь ценный приз, потому что удивительное свойство его прозрений заключалось в том, что в девяти случаях из десяти они оказывались верными. Объяснить это логически Сергей не мог. Принять на веру объяснение Илюшина («Поверь мне на слово, мой недоверчивый друг, – скромно говорил тот, – я гений сыска. Уникум») он тоже не мог, потому что бывали случаи, когда Макар все же ошибался. Оставалось только следовать его указаниям, ругаясь про себя и проникаясь уверенностью, что на этот раз Акела все-таки промахнулся.

– Уговаривать ее будешь именно ты, – тем временем объяснял Илюшин. – Судя по твоему рассказу, ты ей понравился. Но не дави на нее ни в коем случае, ясно? Она должна чувствовать себя в полной безопасности и считать, что это ее решение.

– Макар, Церковина нас даже на порог не пустит! Ты бы разрешил постороннему человеку обыскивать твою квартиру?

– На определенных условиях – разрешил бы. Именно это нам и нужно сделать – создать такие условия для девушки. Мотив, понимаешь?

Сергей тяжело вздохнул. Чертовски нелепо себя чувствуешь, собираясь очаровывать молоденькую девушку с сонными глазами и пухлой нижней губой.

– Уверен, что мы ничего там не найдем.

– Может, и не найдем, – не стал возражать Макар. – Но мы должны попробовать.

И вот они пробовали. Объяснить Нике, зачем они собираются обыскать ее квартиру, оказалось сложнее всего: как и предполагал Илюшин, она заинтересовалась причинами куда сильнее, чем самим фактом обыска.

– Что спрятала? – недоверчиво спросила девушка, разглядывая Бабкина.

– Мы не знаем, что, – признал тот. – Возможно, то, что могло бы ей помочь…

– Я предполагаю, что оружие, – перебил его Макар, и Сергей едва сдержал удивление: эту версию он услышал впервые.

– Оружие?! – Ника перевела взгляд на Илюшина. – У меня дома?! Да вы что! Я бы его нашла.

– Оно может быть укрыто очень хитро. Вы даже не представляете, какими изобретательными бывают люди, прячущие улики. Вы ведь не моете крышку унитазного бачка изнутри, правда? Вот видите! А это весьма популярное место у тех, кто желает спрятать оружие.

Бабкин признал, что Макар чертовски убедителен. В его интонациях в правильных дозах сочетались заинтересованность в успехе, желание помочь Нике и обеспокоенность тем, что у такой милой девушки в унитазе может плавать пистолет, завернутый в целлофановый пакет.

– Если я прав, из этого пистолета убили человека, – добавил Илюшин, и это небольшое замечание окончательно решило дело: Ника дернулась, словно увидев змею, и на лице ее появилось отвращение.

– А в милицию позвонить не нужно? – жалобно спросила она, глядя на Бабкина.

– Обязательно, – заверил тот. – Но только после того, как мы найдем оружие.

Самым сложным оказалось начать поиски по-настоящему. Сергею не раз доводилось обыскивать квартиры – прежде, когда он работал оперативником, – но сейчас ему мешали собраться присутствие девушки и подспудная уверенность в том, что догадка Макара не стоит ломаного гроша. Они зря тратили время.

Выручил его снова Илюшин. Протиснувшись мимо напарника, перегородившего проход, он окинул взглядом коридор и повернулся к Нике:

– В какой комнате жила Юля?

– Здесь. – Девушка указала на дальнюю дверь.

– С нее и начнем.

Полтора часа поисков ничего не дали. Поначалу Ника рвалась им помогать, однако быстро скисла и села на пол в углу, наблюдая за их действиями. Но прежде она сходила в туалет и убедилась, что в бачке нет пистолета. После этого ее испуг заметно уменьшился, и теперь на лице было написано мрачное недовольство.

Бабкин обыскивал комнаты по квадратам, Илюшин – по какой-то одному ему понятной схеме. В бывшей Юлиной комнате – вытянутом помещении с большим окном – было немного мебели: диван, книжный шкаф, стол да пара стульев, но Ника завалила ее тем, что Сергей про себя называл бабским хламом. Пыльные игрушки, открытки и рамки для фотографий, одежда, которую Церковина даже не попыталась убрать… Бежевые атласные портьеры не подходили к прочей обстановке, да и к самим окнам – слишком длинные, они пыльными волнами лежали на полу.

– Скажите, где хранятся вещи? – спросил у девушки Илюшин.

Она молча указала на огромный шкаф с раздвижными дверями, стоявший в коридоре. По ее взгляду Сергей догадался, что вряд ли им дадут обыскать шкаф, и тяжело вздохнул.