Танцы марионеток

Когда он сказал «врезалась в дерево», Лена почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Прежде ей казалось, что это фигуральное выражение, но теперь она убедилась в том, что это не так: мягкую пружинящую почву, на которой отпечатались собачьи следы, словно потянули вниз и вбок, и ноги у Лены тоже поплыли следом за землей. Чтобы не упасть, она схватилась за собаковода и поймала его смущенный взгляд.

– Как – врезалась? – пересохшими губами выговорила Лена. – Отчего?

Он встревожился, глядя на ее лицо, и стал спрашивать, хорошо ли она себя чувствует. Это все было не то и не о том, и с испугавшей его настойчивостью Лена повторила свой вопрос. Тогда сосед рассказал ей все, что знал, а знал он не так уж и много – лишь то, что роллерша сильно покалечилась, едва не погибла, а все потому, что не смогла вырулить на дорожке и объехать какого-то мужчину.

– Да не беспокойтесь вы так, – приговаривал сосед, – она жива, а переломы – это дело такое, излечимое.

Попрощавшись с соседом, не в силах выдерживать его сочувственный взгляд – конечно, откуда ему было догадаться о том, чем вызваны ее расспросы и тревога, – Лена вернулась к себе, но не смогла дойти до квартиры и опустилась на пыльные лестничные ступеньки.

Как же так… Сначала один, затем другая, и с такой беспощадной, пугающей точностью! В центре Москвы неоткуда было взяться кораблю, но зато в избытке росли деревья, которые вполне могли исполнить роль скал в том, что касалось столкновений и близко прошедшей смерти. Николай Евсеевич не ездил верхом, но водил машину – сложно представить образ ближе. Лена поймала себя на том, что в панике пытается подсчитать – сколько героев умерло в ее книгах? Искалечилось? Поломало свою жизнь? Раздавая выдуманные жизни, щедро наделяя их горестями и радостями, резвясь, как ребенок с игрушкой, – кому еще она испортила реальную судьбу?!

«Ты сошла с ума! – одернула себя Лена. – У тебя мания величия! Так не бывает!»

Но в мыслях всплыло интервью известного писателя, которого Лена очень любила. «Описывая своих близких, я никогда не выдумываю для них ничего плохого, – сказал писатель. – Есть во мне глубокий суеверный страх перед пересечением этих непересекающихся на первый взгляд параллелей: жизни реальной и жизни книжной. Нам и впрямь не дано предугадать, как слово наше отзовется, но не только в том смысле, какой вкладывал в эту строчку поэт. Было дело, когда в жизни моей семьи происходили совпадения настолько пугающие, что не стоит даже рассказывать об этом, чтобы не прослыть сумасшедшим. Я больше не хочу рисковать».

Сидя на ступеньках, Лена чувствовала, как ее колотит, но не могла понять, отчего – от того, что стены подъезда пропитаны холодной сыростью, или от того, какая картина ей представилась. «Надо выяснить об остальных… А вдруг и они тоже…»

Но выяснить это было невозможно. Не технически – с этим у Лены как раз не возникло бы проблем: профессия журналиста давала определенные преимущества в этом отношении. Но она испытывала страх, граничащий с ужасом. Страх выглядел как строчка на белой, будто присыпанной снегом странице и начинался со слов «А что, если»…

В тот раз она заставила себя успокоиться. Выпила валерьянки, посмотрела хороший фильм, прогулялась по любимой Остоженке… Набор нехитрых средств помог ей – она уверила себя в том, что имеет дело с совпадением. Такое прекрасное слово – «совпадение»: оно объясняет почти все, что вообще поддается объяснению. Разве не высок риск столкнуться со случайным прохожим у девушки, которая носится как безумная по всему парку, нацепив наушники? Разве не закономерно, что старик, много лет державшийся и не выпивавший ни капли водки, в один печальный день вдруг сорвался? Должно быть, ее подсознание подсказало наиболее вероятный жизненный сценарий для каждого из ее персонажей. Все дело в ее знании людей. Именно так! В знании людей и совпадении – и больше ни в чем. Она в это верит.

Почти верит.

Некоторое время Лена держалась этой мысли, и постепенно ее стало отпускать. В один прекрасный день, написав сцену, которая ее саму привела в восторг, она даже позволила себе с улыбкой вспомнить свой страх и посмеяться над собой.

Сцена удалась. Герой, несчастный в любви, осознав, что жизнь больше не принесет ему радости, решился уйти на войну и в первом же сражении был смертельно ранен случайной пулей – по иронии судьбы и замыслу автора, выпущенной его более удачливым соперником. Сцена получилась глубоко трагичной, как и задумывалось, и Лена была почти счастлива – ей все удалось. Ощущение волшебства, когда ниточка, свитая из произносимых ежедневно слов, вдруг сама собою сплеталась в ковер-самолет, уносящий Лену в другие страны и времена, сегодня было на редкость сильным. В такие минуты она остро чувствовала, какой неправильной жизнью жила до того, как начала писать, и как невероятно ей повезло, раз теперь у нее есть такая возможность. «Я – везучий человек!» Она улыбалась, поставив точку в абзаце, улыбалась, выключая компьютер, и продолжала улыбаться, встретив мать после работы.