Танцы на минном поле

— Дальше меня увезли в Пакистан, благо, американские инструкторы очень интересовались советским спецназом. Подкормили, подлечили, стали предлагать сотрудничество. Я головой покивал, мол, нет проблем, сейчас только с мыслями соберусь. А как-то ночкой темною отвернул голову караульному, разжился оружием и побрел в сторону Индии. Как шел, разговор отдельный. Да и не о том сейчас речь. Перешел границу, сдался индийским пограничникам. Ну, поскольку “хинди-руси бхай-бхай”, взяли меня под белые руки и отвезли в советское посольство. Привели к тамошнему особисту, я ему все выложил, мол, капитан спецназа, контуженным попал в плен, был увезен в Пакистан, бежал. Перешел границу, сдался. Он начал выспрашивать, кто может подтвердить, что я — это я. Я, как водится, назвал командира части, начальника штаба. Он уточнил, кто у нас был особистом, я назвал. В детали решил не вдаваться. Дай, думаю, до родины добраться, а там я и сам с тобой разберусь. Да, видать, он уже подсуетился. Что-то около месяца выясняли, кто да что. Потом посадили в самолет, поздравили с предстоящим возвращением на Родину, а прямо в аэропорту мне навстречу — группа захвата. И, тебе, дезертирство, и, тебе, шпионаж, и все радости жизни. В общем, завезли меня на гнедых в Карелию, есть там одно забавное местечко посреди болот. Не знаю уж, какое адское зелье там испытывали, а только человек от него абсолютным придурком становится. Решил я этого светлого дня не дожидаться. Помирать, так с музыкой. Смастерил из рукава пращу, взял пару камешков, снял с вышки наблюдателя, а дальше — чему учили. Через запретку, и в бега. Погоня сутки на хвосте висела, в болото уткнулась. Я в этом болоте часов пять с пустой камышинкой просидел, ждал, пока собаки уйдут. Вылез, ни жив, ни мертв. Называется, приехал на Родину! А дальше, вышел к людям. Благо, Карелия, край зековский, пропасть не дали. Прибился к караванщикам. Бомбили иномарки, которые через Прибалтику из Германии гнали. Подбил себе деньжат, раздобыл документы, переделал под них личность. Ну, а дальше такое началось, что для военспеца самое раздолье. Сколотил группу. Кстати, майор, заранее тебе говорю, не спрашивай, называть все равно никого не буду. Ну, а дальше вот и на Лаврентьева вышел. Такая вот история, майор.

— Да, — помолчав, произнес Повитухин. — История, действительно. Но вернемся к нашему делу. Вы шантажировали бывшего генерала Лаврентьева, требуя передать вам секретные данные по демонтажу ядерных боеголовок и оказать вам содействие в их хищении.

— Шантажировал.

— Чем, каким образом?

— Не скажу, — покачал головой Платов.

— Понятно. Вы организовали и провели похищение боеголовок.

— Я.

— Цель вашего действия?

Бывший спецназовец испытующе посмотрел на контрразведчика:

— Степан Назарович, кажется? Я не ошибаюсь?

— Совершенно верно, — кивнул Повитухин.

— Скажите, уважаемый Степан Назарович, знаете ли вы, что такое мины?

— Конечно, знаю, — недоумевающе ответил контрразведчик.

— И что на складах они хранятся, тоже знаете?

— Ну?

— А танцевать вы умеете?

— К чему все эти вопросы? — Попробовал, было, возмутиться майор.

— Да вы не бойтесь, Степан Назарович, я с ума не сошел, я вам объяснить пытаюсь, — махнул рукой Артист. — Так умеете или нет?

— Умею.

— И наличие мин на складах вам при этом никак не мешает? — Платов с насмешливостью воззрился на своего недоумевающего собеседника. — Нет?

— Нет, не мешает.

— А на минном поле танцевать не пробовали? Попробуйте. Как-нибудь на досуге, расскажете мне свои ощущения. — Он рывком поднялся и, опершись обеими руками о стол, навис над Повитухиным. — Майор, хрен знает, сколько стран имеет в своих арсеналах ядерное оружие. Все об этом знают, и никому это не мешает развлекаться по прежнему. Это называется тактикой ядерного сдерживания, ибо никто всерьез не думает швыряться подобными игрушками в соседей. Ядерное оружие, оно, как презерватив, одноразового использования. Больше использовать будет некому. Все это принимают, как должное, и не валяют дурака. А теперь представь себе на минутку, что появляется банда отморозков, которые демонстрируют всем и вся, что ядерное оружие похитить можно. И использовать тоже можно, в любой точке нашего шарика. Ну что, как оно, танцевать-то на минном поле?

— И что, вы положили столько жизней, потратили уйму денег только для того, чтобы доказать, что ядерный шантаж возможен?

— Да, и я это доказал. Насчет жизней. Вы что, считаете, что взяли беглого бандита? Нет, майор. У меня с вами война. А война вещь суровая. Я показал, убедились? А дальше, брюхо прихватит — штаны снимешь. Головы к плечам не под фуражку приделаны. Ну, а насчет денег… Скажи мне, майор, ты сколько получишь за то, что меня поймал? По курсу, баксов двести, не больше. Ты что, меня ради двухсот баксов брал?

Повитухин молчал.

— Да, в этом ты прав, — наконец произнес он. — Не ради двухсот баксов. И насчет танцев, тоже прав. В самую точку. У нас, по твоей милости, с сентября веселье и дым коромыслом! Музыка от твоих боеголовок, ну, прямо, вальс Шопена!

— Неужели, все-таки, Санаев предал, — помрачнел Платов.