Танцы на минном поле

Начальство не заставило себя долго ждать. Оно появилось, волоча за собой скованного Мабуно, еще до того, как Ривейрас закончил пленение опера изъятым из аптечки лейкопластырем.

— М-да, — немного подумав, произнес Войтовский, критически оглядывая водителя, — не скоро очнется. Те тоже, — он кивнул в сторону проходного двора. — Ладно, садись за руль. Поехали отсюда.

При всех своих неоспоримых достоинствах, автомобили, да и остальные механизмы, исключая, разве что, огнестрельное оружие, капитан не любил, относился к ним с неким сомнением, пожалуй, даже с опаской, поэтому за руль без особой нужды не садился, предоставляя должность рулевого своему напарнику. Сейчас, затолкав Мабуно на заднее сидение, он устроился рядом, и проникновенным тоном пробасил: «Ну что, мой черноликий брат, разговаривать будем или глазки строить?» В ответ африканец издал нечленораздельный поток звуков, отдаленно напоминавших речь диктора «Голоса Америки» в период активного глушения волны на территории Союза. «Понятно» — кивнул Войтовский: «Непреодолимый языковой барьер», — он похлопал по плечу напарника: «Поехали в заповедник».

Полковника Михненко в этот день донимала печень. Случалось такое довольно часто, и каждый раз он с тоскою думал о грядущей отставке. Назначение на должность начальника складов ракетно-артиллеристского довольствия в Энске-7 он получил чуть больше года назад и тихо надеялся дослужить в этом благодатном краю до самой пенсии, чем черт не шутит…

Однако, черт шутил явно не тем, и нагрянувшая из Москвы комиссия Главной военной прокуратуры извлекла из опечатанных спецконтейнеров вместо ядерных боеголовок — груду камней. Контейнеров было пять, камни были в трех. Взяты под охрану они были еще его предшественником, но лично для него это дела не меняло. Поэтому он ежедневно, как на работу, являлся в собственный кабинет, оккупированный начальником оперативно-следственной группы. Начальник группы, подполковник Крутый, сидел за его собственным столом и, не обращая внимания на хозяина кабинета, перечитывал ответ на запрос касательно судьбы его предшественника. Она интересовала его куда больше, чем судьба этого невзрачного человека с воспаленными глазами и землистым цветом лица.

Михненко его раздражал, но более, все-таки, ему досаждало другое: несмотря на неограниченные полномочия, данные ему Президентом, вызвать сюда и допросить виновника случившегося не было никакой возможности — он подорвался на чеченской мине за пару месяцев до вывода войск.

А ситуация, судя по бумагам, складывалась прескверная и малопонятная. Под самый Новый год, как раз перед штурмом Грозного, на склад были доставлены боеголовки пяти ракет СС-17. Доставившая их группа подполковника К.С. Дунаева по телефонограмме из Москвы отбыла в полном составе в Моздок, в распоряжение командования Северо-Кавказского военного округа, и, также в полном составе, пропала где-то по пути из пункта А в пункт Б. Подполковник Константин Дунаев значился дисциплинированным и опытным офицером. Подпись его на документах о сдаче и приемке злополучных боеголовок визуально соответствовала полученной по факсу из организационно-кадрового Департамента ФСБ. Конечно, до результата графологической экспертизы судить о чем-либо было рано, но об одном можно было говорить с полной уверенностью — дело, которым группе полковника Крутыя предстояло заниматься, являлось из ряда вон выходящим.

— Сергей Максимович, — отложив бумаги в сторону, обратился он к Михненко, — вы обещали уточнить, кто из ныне служащих на складах принимал груз.

— Так точно, — полковник, сам не сознавая того, поднялся, вытягиваясь во фрунт. — Из личного состава обслуги складов, — чуть запинаясь, начал он, — на сегодняшний день здесь находится старшина второй роты охраны старший прапорщик Захаркин. Прикажете вызвать?

Старший прапорщик, очевидно осведомленный о возможном вызове, появился в кабинете через три минуты, и, войдя, так и остался стоять, заслоняя своей фигурой скупой осенний свет, тянущийся из окна.

— Сколько лет на службе? — поинтересовался Крутый.

— Двадцать шесть, — без запинки отрапортовал старшина, всем своим видом демонстрируя страстное желание сотрудничать со следствием.

— Вы присутствовали при приемке груза, — безо всякого перехода спросил следователь. С некоторых пор на базе не надо было уточнять, о каком именно грузе идет речь.

— Так точно.

— Будьте добры, расскажите поподробнее все, как было. Все, что вы помните,

— Груз прибыл под вечер тридцать первого декабря, — начал прапорщик

— Точнее?

— Около двадцати двух, — чуть подумав, уточнил он. — Ну, понятное дело… — Захаркин задумался.

— Пьяны были?

— Да не то, что бы пьяны, но начали уже праздновать.

— Хорошо, дальше.