Танцы на осколках

— В этой Академии подобное звание носят с гордостью, — замечает он лениво и снова делает шаг ко мне.

На меня накатывает возмущение и обида, но тут же — неожиданное спокойствие. До меня, наконец, доходит, что он собой представляет и каким образом действует. Я теперь понимаю с чего ко мне такое внимание — он просто хочет очередной победы. Я для него — своеобразный вызов, и плевать ему на то, что это может обернуться для меня неприятностями.

Что ж, в моей жизни были и не такие сложности и вызовы.

С легкостью уворачиваюсь от его попытки притянуть меня снова, а потом смотрю насмешливо:

— Возможно в твоем королевстве давно уже редкие сокровища не ценятся так высоко, как придорожные камни. Но поверь, в Эроиме мы все еще выбираем лучшее… Тебе же до этого звания идти и идти, если не раскрошишься по дороге. А теперь прочь — не хочется, чтобы подданный королевства Эроим в первый же день получил повреждения своего смазливого личика.

Я спокойно огибаю его и ухожу. А то, что он задумчиво смотрит мне вслед… что ж, я же не могу выколоть ему глаза прямо в Академии?

Не хочется стать причиной войны.

Глава 6

Мигель

Моя жизнь последние несколько лет навевала зевоту даже у меня самого.

Одни и те же лица во дворце. Одни и те же разговоры. Подобострастие в глазах со стороны парней и обожание — у девиц самого разного происхождения.

Многие удивлялись, зачем мне, обладателю огромного состояния и безграничных возможностей, с таким рвением относиться к учебе, вместо того чтобы проводить время в свое удовольствие. Они не понимали главного — единственным удовольствием для меня остались друзья.

Магия.

И — в гораздо меньшей степени — горячее податливое тело подо мной по ночам.

Иначе — скука. То, что могло уничтожить вернее тварей Завесы.

Хотя, как показали последние обороты, шанс потерять самое важное, что у тебя еще осталось, бодрит не меньше. Не могу вспомнить, как вдруг осознал, что моя пятерка стала моей семьей, а Даниель до Вальдерей, с которым мы пару раз были на грани войны — да что там на грани, избили как-то друг друга знатно — моим братом. А Эва — фактически сестрой. Но потерять их я себе не мог позволить…

Усмехнулся, стараясь не погрязнуть в неуместно жалости к себе и уставился в темные окна экипажа, что вез меня в Академию после выходного. Я все еще не был уверен, что правильно поступил, когда отказался от борьбы за Эву-Каталину да Феррейра-Ильяву. Иногда думал — потрать я чуть больше усилий, то рядом с нашей блондиночкой, которая пережила столько сложностей, был бы именно я, а не Вальдерей. А потом смотрел на этих двоих, сплетенных воедино даже тогда, когда они не находились рядом, и понимал — вряд ли. Так со мной бы не было.

Они делили одну Грань на двоих, а я… просто подходил ей. И хотел. Но сейчас об этом не думал — даже в моем представлении желать невесту друга было полной завесой.

— Что ты собираешься делать после Академии? — осторожно спросил меня отец сегодня за поздним обедом, на который я, скрепя сердце, согласился приехать.

Наверное, чувствовал себя обязанным. В последний оборот советник короля да Коста-Мело проявил себя далеко не таким подонком, каким я привык его считать. Помог нам, полуживым, в Игре. Взял на себя все вопросы, связанные с нашими неправомерными действиями, решил проблемы со двором и Академией. Королем…

Отец осунулся за этот оборот, но, пожалуй, выглядел наконец успокоенным. Так что я не ответил сразу на его вопрос, а спросил, ничуть не смущаясь формулировки и того, что говорю о едва не уничтоженных родителях Эвы-Каталины в таком виде:

— Смотрю тебе стало лучше после возвращения твоего врага?

Отец вскинул голову, и его напряженное лицо вдруг смягчилось, осознавая мой интерес:

— Никогда не считал советника да Феррейра-Ильяву врагом.

— Но вы жестоко соперничали за должности и внимание короля.

— Меня просто раздражало, что он пользуется тем, что знаком с Его Величеством с юных лет, — мягко усмехнулся.

— А теперь не раздражает?

Помедлил. И выдал с обычной саркастической полуулыбкой:

— Оказывается от него было много… пользы.

Дальше мы об этом не разговаривали — да почти ни о чем не говорили, кроме того, что я собираюсь следовать за своей пятеркой после окончания пятого курса, а не отсиживаться в столице, когда вокруг королевства происходит столько всего странного.

Но даже в таком объеме наш разговор был большим, чем мы позволяли себе долгие годы.

И пусть я не простил его — как можно простить убийцу своей матери? — но почему-то именно сегодня подумал, что ему тоже нелегко. Особенно в осознании того, насколько он виноват. А моя ненависть к нему оказывается далеко не так всеобъемлюща…

— Останови здесь! — крикнул нанятому возчику и вышел из экипажа в городке неподалеку от Академии. Возвращаться прямо сейчас в общежитие не хотелось — вряд ли я бы кого-то застал там, а мне нужно было развеяться после посещения столицы.

Потому отправился в известную своими нравами ресторацию, планируя провести там несколько необременительных часов.