Танцы на осколках

Я сделал еще один шаг, почти притираясь к ней, осторожно взял за руку, переплетая наши пальцы, а на ее изумленный вздох прошептал так, чтобы услышала только она:

— Доверься мне.

Рука Тали на мгновение жестко сжимается и тут же — опадает, раскрывается, как невиданный цветок. В ее глазах — смятение и… надежда? И я выдыхаю напряжение, обвиваю рукой её талию и снова шепчу:

— Ты знаешь что-нибудь из наших танцев?

— Н-нет…

— Тогда для начала я поведу… чувствуй.

Я не мог предугадать, что в следующее мгновение она закроет глаза и сольется с моим телом.

Нельзя сказать, что я любил танцевать… все аристократы умели. На балу это был наилучший способ выразить свое почтение, поговорить или выяснить, какой будет девушка в постели. Но даже те, кто брал уроки у лучших учителей, а потом блистал в королевском дворце и близко не были столь… совершенны.

Я никогда не думал, что двое могут быть одним… и только лишь мысль, что и во время соития она окажется столь же податливой и текучей, способной принять ту форму, которую я захочу придать, зажигает во мне сумасшедший огонь…

К сожалению, совсем не тот, что хочет магистр Ковильян.

Делаю шаг вперед, затем в сторону другой ногой, веду бедрами по кругу, чуть отстраняя брюнетку, потому что иначе проткну ее насквозь, шаг назад и полный разворот на месте.

И снова шаг вперед, в сторону…

Она подхватывает с необыкновенной легкостью. И будто даже получает удовольствие, хотя вокруг нас — сопение и периодические ругательства, а не музыка и блестящее общество.

Впрочем, может она его и видит под закрытыми веками? А музыка у нее в душе.

Я не смотрю ни на кого, не знаю, что там получается у моей пятерки и эроимцев, слишком сосредоточен на собственной задаче… и когда убеждаюсь, что рисунок танца четко закреплен, снова шепчу:

— Теперь ведешь ты. Незаметно — так чтобы мне не пришлось думать или отвлекаться.

И снова мгновенное преображение: Тали распахивает глаза и будто становится сильнее и выше ростом. А я… теперь я смеживаю веки.

Работа с гранями всегда уникальна, несмотря на схемы.

И мне, пытающемуся отстраниться от родовых норм и правил, от отца и его схем, приходилось много экспериментировать, всегда добавляя к повсеместно используемому порядку что-то свое, лучшее.

Сейчас был именно такой случай. И я… всего лишь изменил начальный импульс. Не заклинание, не выдох, не напряжение мысли… Вместо этого — одно наше совместное движение — и росчерк огненного всполоха, который повторил это движение в воздухе.

Еще одно, ногами — и снова возле вспыхивает огонь.

Тали подхватывает мою идею как и все остальное. Не мешает мне смешивать наши жизненные энергии, не мешает магии перетекать в её пальцы и делает вид, что мы участвуем в каждом преобразовании вдвоем.

Кажется, это выглядит эффектно — танец посреди оранжевых мазков, которые растворяются также легко, как и появляются. Это становится понятно по хлопкам и возбужденным разговорам…. вот только я сам погружаюсь в нашу историю так глубоко, что почти забываю, ради чего она была затеяна.

— Отлично! Закончили.

Только когда нас останавливает магистр и довольно заявляет, что это было великолепно, я понимаю — получилось. И понимаю что отдал много энергии… очень много. И что готов отдать еще столько же, только бы сияющий взгляд девушки не отрывался от меня.

Студенты, которые не принимали участи в испытании, наваливаются все сильнее, хлопают, делятся впечатлениями. Я вяло объясняю, что именно "мы" делали, делаю вид, что заинтересован в том, что делали другие, а когда занятия объявляют законченным, перехватываю Тали снова за руку, не давая присоединиться к своей пятерке.

Повсюду слышны возбужденные разговоры, народу много и все хаотично продолжают перемещаться, и я пользуюсь суматохой, чтобы отвести брюнетку прочь. Вывожу ее в коридор, а потом толкаю дверь в ближайшую пустую комнату для занятий.

Мне нужны ответы — и она это понимает. Объясняет чуть сбивчиво и тиху — и почему-то мне кажется, что не всю правду:

— Спасибо… спасибо что помог. Я маг — была магом — но по дороге в Одивелар произошла неприятность, я почти лишилась осколков. И если бы сообщила об этом — меня отправили назад с позором. Мы с пятеркой решили что не будем ставить никого в известность и попытаемся вернуть мне магию…

Вздыхает и закусывает губу.

— Но безуспешно?

— Да… Пока ничего не выходит, — медлит, а потом выпаливает, — Почему ты помог мне?

Теперь уже держу паузу я. И тоже выдаю не всё:

— Может я хотел показать, что я лучше, чем ты обо мне думаешь?

— Я… — она теряется и выдавливает из себя, — я не думаю о тебе плохо.

— Тем не менее, предпочитаешь мое общество другим? не могу сдержаться. Что-то снова толкает меня от восхищения к злости, и я не хочу думать, что это ревность.

— О чем ты?

— О ком. О придурке Хайме-Андресе…

Напрягается:

— И чем тебе не угодил Хайме?

— Кроме того, что ты целуешь его тоже?