Танцы с бубнами

— Руку здорово набила, — хмыкнула Галина. — До такой степени поднаторела в устранении мужей, что у следствия не возникло никакого подозрения в отношении меня. Сыщики всегда работают шаблонно. Есть у тебя алиби — они тобой не интересуются. А что лекарство, которое привело к остановке сердца, можно было оставить дома, потом по телефону велеть мужу его выпить и любящий муж послушно его выпил, этого они не учли.

— Значит, это все же ты подсунула своему мужу виагру?

— Я! — подтвердила Галина. — Правда, он думал, что это безобидное лекарство, что оно поможет ему от несварения желудка, которым он в последнее время страдал.

— Тоже не без твоей помощи?

— Может быть, — хихикнула Галина. — Я посоветовала выпить ему побольше. В общем, он выпил виагру, не понимая, что именно пьет. А дальше все было вообще просто. Надо было изобразить оргию, я велела мужу оставить дверь в дом открытой, дескать, уже вот-вот приеду. А жриц любви мне удалось вызвать совсем просто. Для этого мне совсем не обязательно было находиться у себя дома. Я продиктовала им адрес, по которому их ждет клиент. Они приехали, обнаружили мертвого мужа и вызвали полицию. А уж полиция обнаружила жарко натопленную мной заблаговременно сауну, обильное застолье, тоже приготовленное мной, и в довершение всего труп хозяина дома, напичканный виагрой, и проституток, сидящих вокруг него в кружочек. Картина маслом, не придерешься. Какие ко мне могут быть вопросы? Мужик умер, потому что вздумал оторваться в мое отсутствие. Он хотел произвести на девиц лучшее впечатление и наелся виагры, которую ему было никак нельзя принимать в таких количествах, памятуя о его слабом сердце. Я очень убедительно рыдала в кабинете у следователя и поражалась, как можно быть таким циничным, как мой муж. Ведь мы с ним разговаривали буквально незадолго до того, как к нему пожаловали девицы, с которыми он намеревался развлекаться.

— И единственный, кто не поверил в такое, был Кирилл.

— Он испортил мне много нервов. И поэтому я установила себе очередное правило: не иметь дела с людьми, у которых есть любящие и, самое главное, активные родственники. Но Кирилл так здорово меня достал своим расследованием, что я давно почувствовала — пора мне исчезнуть.

— А твой бизнес? Ты рискуешь его потерять?

— Запомни, дорогуша, — снисходительно произнесла Галина, — я никогда и ничего не теряю. Я лишь приобретаю! Это мой жизненный принцип — главный и единственный. Что касается бизнеса, то он уже продан. С завтрашнего дня у «Гнездышка» будет новый хозяин. Это же касается «Мерседеса». Кстати, с машиной было жалко расставаться. Мне, знаешь ли, тоже не чужда сентиментальность. Я просила эту машину у своего последнего супруга в подарок. И получила ее!

— И ты отравила такого супруга!

— Ну, машину я получила без его ведома. Он заявил, что машина слишком дорога для меня. Счел «Мерседес» слишком шикарным для меня. Ну что же, я купила приглянувшуюся мне машинку самостоятельно, но на те деньги, которые унаследовала от него. Так что да, можно сказать, это был его прощальный подарок мне.

Теперь Леля примерно представляла, что происходило в голове у Галины, что подтолкнуло ее к тем событиям, жертвой которых стали Леля с мужем. Кирилл все-таки допек Галину своей подозрительностью. Она хоть и кичилась, что совершила последнее убийство так чисто, что комар носа не подточит, наверное, все-таки в глубине души боялась, как бы не открылись какие-нибудь новые обстоятельства. Всего ведь не учтешь. Вдруг роющий под нее Кирилл сумеет что-нибудь такое узнать? Что в итоге и случилось.

Галине требовалось исчезнуть. Исчезнуть основательно и навсегда. Но так как исчезать, не прихватив чего-нибудь с собой «на память», было не в правилах этой женщины, то Галина принялась усердно выискивать, кого бы ей «кидануть» напоследок. Никого более подходящего, чем они с Серегой, ей под руку не попалось, и она решила: на безрыбье и рак рыба, сгодятся и эти двое. И начала действовать уже против них. А они с Сергеем, будучи доверчивыми лохами, ничего не поняли, ничего не почувствовали и попались в сети коварной злодейки, как самые последние дурачки.

Сознавать это было до боли обидно. И еще обидней было понимать, что теперь уже ничего не поправишь. Назад пути нет. Есть только они с Серегой и Галина. Они безоружны, она вооружена. Но их двое, а она одна. Именно от этого и надо было отталкиваться.

И внезапно голова у Лели стала работать с какой-то необычной для нее холодностью и ясностью. Она четко знала, что ей сейчас нужно сделать, знала, что и как нужно сказать.

— А при чем тут Козюпа? — спросила она. — С ним у тебя тоже были дела?

Галина удивилась:

— Нет, какие у меня с ним могли быть дела?

— Я думаю, что у тебя неплохо бы получилось шаманить и дурить людям головы еще и таким способом.