Танцы с ментами

— Милая Мария Сергеевна, отнюдь не зря! Я счастлив, что наконец познакомилcя с вами. А на какую экспертизу отправили — в милицию или вашу, Министерства юстиции?

— На нашу. Позвоните мне недельки через две, или, если хотите, я вам позвоню, как только экспертиза будет готова.

Про себя же я поклялась, что не выпущу из рук удостоверение и уж точно не отдам его комитету; чтоб мне потом вернулось такое же, да другое — не на ту напали!

— Обязательно, вот моя визитка, на обороте я вам напишу номер своего мобильного и пейджер, звоните, и не только по поводу удостоверения, я буду рад слышать ваш милый голосок.

Определенно нервы у него железные. Я представила, как он докладывает руководству, что не выполнил задания… Он тоже наверняка это представил, но у него даже мускул не дрогнул. Он поцеловал мне ручку и, улыбаясь, раскланялся. Никакого разочарования.

Из окна я видела, как Арсенов, оглянувшись, садится в вишневую «девятку», и тут меня осенило, почему он так спокойно воспринял весть о том, что документ на экспертизе. Он сейчас прямым ходом туда поедет и заберет удостоверение, вот почему он заторопился и почему абсолютно не расстроился — какая разница, у кого взять требуемое, у меня или у эксперта.

Я лихорадочно стала набирать номер экспертизы документов. Занято, занято, занято; руки у меня дрожали. Самое смешное, что я не представляла, что за секрет кроется в этой ксиве. А вот такое пристальное внимание нашей самой демократичной спецслужбы заставило меня заволноваться и прийти к выводу, что мне нужно беречь эту красную книжечку как зеницу ока.

Я продолжала набирать телефонный номер, когда открылась дверь и вошел мой стажер, улыбаясь во весь рот. Стаc положил на стол конверт, в который я упаковала объект исследования вместе с постановлением, и сказал, что все привез обратно: эксперты посмотрели и сказали, им необходим сравнительный образец оттиска печати Министерства обороны, и когда мы его получим, они возьмут все вместе.

Я облегченно вздохнула, но тут же спохватилась, что мне опять придется объясняться с Юрием Сергеевичем Арсеновым и придумывать, под каким соусом я откажу ему в выдаче изъятой ксивы на руки. Может быть, сослаться на шефа — мол, с ним решайте? А кстати, странно, что Арсенов вышел сразу на меня, могли ведь сделать иначе — звонок прокурору, а тот дал бы мне указание предоставить сотрудникам ФСБ удостоверение для исследования, или еще проще — сказал бы: «Мария Сергеевна, принесите мне изъятое вами вчера удостоверение», и с этим я бы поспорить не могла. Обжаловать указание — обжалуйте, только помните, что обжалование не приостанавливает его исполнения… В общем, я поняла, что надо скрываться.

Закрыв конверт с вещественным доказательством в сейф, я напечатала рапорт с просьбой направить меня в командировку в Москву, складно объяснила шефу, что это крайне необходимо для раскрытия убийства, быстро подписала у него рапорт и отправилась в прокуратуру города оформлять документы; главное — подальше от телефона.

В городской мне любезно напомнили, что я в субботу дежурю, в связи с летним — отпускным — временем заменить меня некем и что в Москву я могу ехать не ранее двадцати одного часа субботнего вечера, исполнив свой долг перед отечеством, но командировочное подписали. Ну, это уже не так страшно: сегодня четверг, пятницу как-нибудь вытерплю — у меня тюрьма по плану, в субботу меня на дежурстве не достанешь: летом трупы находят как грибы, только успевай выезжать, воскресенье я на даче, а вечером могу садиться на «Стрелу».

Я вернулась в контору к обеду и чисто автоматически отметила непривычную пустоту коридора — по четвергам прием у прокурора, и на это время люди чуть ли не с вечера очередь занимают. Из канцелярии доносился сдержанный гул, прерываемый какими-то выкриками и хохотом. Я не удержалась и зашла туда узнать, что происходит. В канцелярии я застала почти весь личный состав прокуратуры, сгрудившийся у стола заведующей канцелярией. За ее столом сидел наш дорогой прокурор, красный как рак, в расстегнутом кителе, что для него не характерно, и отпивал из стакана воду.

— Вот еще одной рассказывай, — с кривой улыбкой пробормотал он, увидев меня. Секретари захохотали. — Представляете, Мария Сергеевна, чуть не помер. Неотложку вызывали, только что уехала.

— Господи, Владимир Иванович, что случилось?