Танцы с ментами

— Жаль только, — переживал Стас, — что санкция статьи сто тридцать седьмой не предусматривает лишения свободы, а значит, и арестовать по этому обвинению нельзя!

— Ничего, Стас, — утешала я его, — зато по взяточничеству меры наказания предусмотрены хорошие.

Мы внушали друг другу, что надо бить наверняка, что у нас будет только один шанс, только однажды можно будет их деморализовать. Я объясняла Стасу всю важность операции, Андрей тоже полировал ему мозги: надо собрать их вместе, напугать, внести раздор и сумятицу в их ряды и полностью деморализовать арестом. Послушать, что они будут говорить в камере и что попытаются передать друг другу; не может быть, чтобы из этой навозной кучи мы не выцепили бы пару-тройку жемчужных зерен.

Не найти было только господина Федугина. (По данным Центрального адресного бюро, человек с паспортными данными владельца фирмы «Офорт» в городе зарегистрирован не был. В учредительских документах фирмы в качестве домашнего адреса господина Федугина был указан несуществующий номер дома и квартиры. Офис фирмы был хронически закрыт.) Да еще Синцов периодически ныл, что без негласных мероприятий это не работа и что все пойдет псу под хвост, если мы не будем знать, где у Фролова лежбище. Была оперативная информация, что у Фролова где-то есть хата, где он хранит то, что не должно попасться никому на глаза. Но где эта хата?.. Слежка по делу была односторонней: подозреваемые следили за следователями, а следователи за подозреваемыми — нет.

Медики подтвердили, что отцом неродившегося ребенка Юли Боценко вполне мог быть Хохлов. Я вызвала подружку Юли — Катю, воспользовавшись номером телефона, данным мне Валентином Петровичем Боценко.

В назначенное время в мой кабинет вошла и вежливо поздоровалась высокая красивая девушка, чем-то неуловимо похожая на покойную Юлю. Какие-то они все инкубаторские — современные красавицы, подумала я, глядя на нее. Или это общая ухоженность делает их одинаковыми? Я с горечью вспомнила, как делилась с Лешкой Горчаковым впечатлениями от допроса одной бандитской жены и жаловалась ему, что у меня, например, данные не хуже, но нас с ней не сравнить, поскольку она холеная, как болонка на шелковой подушке, хочется почесать у нее за ухом. Я-то, конечно, втайне рассчитывала на комплимент, поскольку, изучая ее паспорт, установила, что она на четыре года младше меня, а выглядит ровесницей. А добрый Леша, не уловив таких нюансов, простодушно ответил: «Ничего, Машка, не переживай! Если бы ты вместо нашей вонючей работы посещала бы сауны, магазины да „уорлд-классы", ты бы тоже хорошо выглядела…»

Девушка сказала, что она подруга Юли Боценко, и протянула мне паспорт. Я положила паспорт на стол и стала заполнять бланк протокола:

— Фамилия?

— Федугина, — был ответ.

Я насторожилась. Катя вполне подходила по возрасту, чтобы быть дочерью владельца фирмы «Офорт». Но вопрос о Федугине я решила оставить на потом.

— Катя, вы давно дружили с Юлей? — спросила я, предупредив свидетельницу, что она может быть привлечена к уголовной ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от дачи показаний и что одновременно с этим Конституция предоставляет ей право не свидетельствовать против себя и своих близких родственников.

— Мы с детства знакомы, наши родители дружили, — ответила Катя.

— Скажите, действительно Юля была такой домоседкой, как о ней говорит ее отец?

— Да, она гулянки не любила.

— А о ее отношениях с мужчинами вы что-нибудь знаете? Она делилась с вами?

— Я знаю, что она была беременна, но кто отец ребенка, она мне не говорила.

— Неужели такое возможно: сказать лучшей подруге, что беременна, и не открыть страшную тайну, кто отец?

— Я случайно узнала, что Юлька залетела. Она в апреле устраивалась на работу в милицию и проходила медкомиссию, а в процессе узнала, что беременна, и испугалась, что гинеколог ее не пропустит. Вот и попросила меня сходить вместо нее.

Мы поговорили с Катей около получаса, жемчужные зерна так и не показались. Когда я спросила об отце Кати, она неохотно ответила, что отец работает в фирме, точно она не знает в какой, и живет у жены, адреса она не знает, они с отцом редко видятся, он сам ее находит или дома деньги оставляет.

Когда Катя, отметив повестку, ушла, я стала вспоминать, откуда мне знаком ее адрес, но так и не вспомнила. Этот адрес я увидела в день накануне реализации наших замыслов по разгрому банды из «Форта Нокс», когда стала печатать постановления на обыск. Адрес Кати был впечатан в постановление об обыске у Фролова.

Мы вовсю готовились к дню «икс».

Все фигуранты были вызваны, постановления об обысках ждали в конвертиках, мы готовы были начать, как вдруг меня с делом срочно потребовал прокурор города. Как я ни пыталась объяснить, что сегодня проводятся важные мероприятия по делу, прокурор был непреклонен: именно сегодня и именно сейчас. Устроив короткое совещание, мы решили не откладывать реализацию, тем более что шевелилось подспудное подозрение: этот вызов неспроста.

— Стас, ты справишься, если я не вернусь через два часа? — выясняла я.