Тариф на друга

Табаровская провела молодую женщину в комнату, усадила в кресло и подвинув стул, уселась рядом. Она выспросила Лику обо всем подробно и переварив информацию, сделала вывод:

– Ты права, девочка. Володя Сазонов благородный и широкий человек. Его сын не мог вырасти подонком. Я тоже не верю, что это его рук дело. Чем я могу тебе помочь?

Лика смущенно затихла, потом обняла Анну Яковлевну и призналась:

– Я боюсь одна искать Ника Влагина.

– Ты хочешь, чтобы мы пошли к этому мерзавцу вместе? – Лика Кивнула.

– Хорошо, девочка. Подожди, я сейчас оденусь.

Хозяйка направилась к шкафу одеваться, а Лика стала рассматривать фотографии, висящие на стенах.

– Анна Яковлевна, кто этот смешной старик в черной беретке?

Табаровская оглянулась:

– Этот смешной старик мой дед. И он не в беретке, а в ермолке. Дедушка был очень набожным человеком. Набожные евреи всегда ходят с покрытой головой.

– Ваш дед еврей? – Удивилась дочь Натана.

– Да, девочка. Яков Исаевич был очень знаменитым в Москве портным. Сам артист Качалов шил у него фрак. Кроме артистов, дедушка одевал многих советских дипломатов. Ими, как правило, становились пролетарии, попавшие в МИД по призыву партии большевиков. Они никогда раньше не видели смокингов и фраков. Яков Исаевич не только шил им одежду, но и учил в ней ходить. Носить официальные костюмы тоже надо уметь. Ну, вот я и готова. – Табаровская подпудрила свое пожелтевшее от пережеваний личико и погляделась в зеркало: – В гроб краше кладут.

– Зачем так? Вы очень интересная женщина. – Не слишком уверенным тоном сделала комплимент Лика.

– Не надо, девочка. Я про себя все знаю. – Улыбнулась Анна Яковлевна и пропустив гостью, вышла в прихожую.

Родственница Ника Влагина, которую его бывшая приятельница Торба назвала «противной бабой» жила в двухэтажном домике на Сретенке. Домик находился в глубине старого московского двора и, видимо, когда-то служил владельцу городской усадьбы флигилем для прислуги. Имени «противной бабы». Торба не помнила. Квартира под номером пять находилась на втором этаже, возле лесенки на чердак. Лика с Табаровской поднялись на площадку и возле двери переглянулись.

– Я боюсь. – Прошептала Лика.

– Хорошо, я позвоню. – Анна Яковлевна решительно шагнула вперед и нажала на кнопку. Внутри послышались шаркающие шаги, щелканье замка и дверь распахнулась. Женщины оказались на пороге и увидели лишь спину удаляющейся хозяйки. Они постояли перед распахнутой дверью, и осторожно вошли.

– Топайте на кухню. У меня молоко на плите. – Услышали они из глубины квартиры и пошли на голос. В корридоре пахло щами и было жарко. Табаровская и ее молодая спутница вошли на кухню и увидели здоровущую бабу с закатанными рукавчиками цветастого халата, бойко шинкующую салат.

– Здравствуйте. – Набравшись смелости, строго сказала Анна Яковлевна.

– Здравствуйте, если не шутите. – Ответила баба и, на мгновенье оторвавшись от салата, взглянула на вошедших.

– Мы ищем Ника Влагина. – Тем же строгим тоном, добавила Таборовская.

– Чего его искать? Он не иголка. – Резонно заметила бабища и еще раз оглядев визитерш, неожиданно скомандовала:

– Мойте руки девушки и за стол.

Женщины растерялись. Они ожидали чего угодно, но не этого.

– Вы оглохли? Идите в ванную, вон та дверь, полотенце у крана, и к столу.

– Мы вовсе не пришли к вам в гости. Мы по делу. – Подала голос Лика.

– Какие дела на пустое брюхо. Откушаете и побалакаем.

По категоричности, с которой приглашала хлебосольная хозяйка, спорить с ней было бесполезно. Женщины снова переглянулись и отправились к указанной двери. Ванная родственницы Ника отличалась старомодным «совковым» интерьером и опрятностью. Женщины сполоснули руки и вернулись. За это время бойкая хозяйка успела накрыть небольшой столик.

– Присаживайтесь. Щи с плиты, поэтому ротики не пожгите. Сметану сейчас подам. – Распоряжалась баба.

– Нам неловко. Мы даже не знаем как вас зовут. – Замялась Табаровская.

– Зовут Меня Сусанной, а неловко ссать на потолок.

Чтобы избежать дальнейших аллегорий, Лика и Анна Яковлевна.

Поспешили присесть. Сусанна сноровисто разлила горячие щи и поставила перед гостями. Затем, налила тарелку себе.

– Соль и хлеб перед вами. Я стараюсь не пересаливать. У нас говорили «соль на столе, а пересол на спине.»

Ели молча и сосредоточенно. Сусанна потому, что относилась к еде серьезно, а гости от неловкости ситуации. Хозяйка первой покончила с щами и замерла, осуждающе поглядывая на медлительных дам:

– Как вас мужики, таких копух терпят. Мой, царство ему небесное, если бы я так копалась, терпеть бы не стал. Я однажды с обедом замешкалась, он меня по уху. А ручка у него была с лопату. – Поведала хозяйка и неожиданно добавила: – Дорого сейчас детишек рожать. А аборты врачи делать наловчились. Не то, что в мое время.

– Вы о чем? – Растерялись женщины.

– Да так, к слову. Вы ешьте.

– Мы больше не можем. Мы столько супа никогда не ели. – Взмолились гостьи.