Тариф На Счастье (СИ)

—…мне страшно встречаться с тобой, — шептала Кэтрин, когда Чонгук заснул под утро. Она гладила его влажные от пота волосы, любовалась спящим и умиротворенным лицом, которое сейчас выглядело не суровым или взрослым, а по-детски милым и невинным. И какой из него тигр? Так, крупный котенок, и его обязательно нужно холить и лелеять, иначе никак, — но еще страшнее тебя не встречать. С тобой больно, но я ведь мазохистка, не могу без зудящих укусов твоего самолюбия. Ты мой любимый монстр, и я готова терпеть эти острые зубы, потому что я тебя приручила, я тебя сломала, а войны без поражений не бывает.

Отношения Чонгука и Кэтрин нельзя было назвать идеальными — идеальными по стандартам большинства людей, живущих на нашей планете, которые привыкли к словесному проявлению чувств. Пустая болтовня, розовая и сопливая, не прельщала их. Гук всегда считал, что лучше свернет горы для любимой, но сделает это молча, чем будет кричать на каждом шагу о возвышенных чувствах, а на деле и мешка с мусором не сможет вынести по просьбе потенциальной супруги. Все было слишком серьезным, особенно планы на будущее. Кэт не отставала и придерживалась тех же правил, выгравированных объемными буквами на ее вечно закрытой от любопытных глаз и рук душе. Там было место для троих, и лифт, движущийся в сторону сердца — вниз или вверх, не столь важно, — не осилил бы чужаков.

Кэтрин редко говорила Чонгуку о своих чувствах. «Я тебя люблю» она чаще выкрикивала или шептала, ведомая волшебными оргазмами, и страшилась произносить эти важные, отяжеленные глубоким смыслом слова в обыденности. Если Анастейша с сияющей улыбкой на лице целовала Тэхена и в миллионный раз говорила, как она его любит и что он самый лучший, «Тэтэшка Супермен», то Кэт изредка прикладывала губы к чонгуковскому уху и делала ему приятно, выкладывая свой самый заветный секрет.

Лучше всего ей это удавалось, когда он спал, ведь так не страшно, и волнение убегает в дальний угол, чтобы спрятаться в объятиях сумрака. Она нежно покрывала его щеки, губы и закрытые глаза поцелуями, оставляя невидимые метки на его теплой коже. Чужая обязательно заметит их и побоится ступить на территорию Кэтрин Льюис. Нельзя пересекать границы, ибо даже спящий тигр может быть опасным. Например, внезапная кошечка с острыми когтями, которая неожиданно выскочит из засады и расцарапает раскрашенное лицо.

— Я тоже тебя люблю, колючка, — Чонгук открывает один глаз, растягивает губы в улыбке, тянет Кэт ближе к себе, потому что ему мало, катастрофически не хватает ласки и любви и мяукает, вторя уличным котам — у них равные потребности.

***

В обед, в половине второго, в гостиной прозвенел будильник. Тэхен зашевелился, хрипя глубоким, как дно Тихого океана, голосом, что было бы неплохо поспать еще пять минуточек. Он не позволял Анастейше дотянуться до валяющегося на полу телефона и выключить надоедливую мелодию.

«Сейчас четыре часа утра, и мы касаемся. Не могу насытиться твоим запахом. Сейчас пять часов утра, и мы занимаемся любовью. Надеюсь, соседи смолчат».

Песня набирала обороты, Стейша вырывалась все сильнее, и игра приобрела иные оттенки: белые, цвета улыбки, розовые, цвета поцелуев, и красные, цвета самых теплых и искренних чувств. Каждый режиссер показывает любовь по-разному, но у всех она одна, только интерпретации разятся. Один роман — много фильмов.

— Я не могу быть собо-о-ой, снова влюбляя-ясь!

В гостиную в одном нижнем белье вальяжно зашел Чонгук. Пел он отлично — неоспоримый факт, но Стейша и Тэхен, играясь, синхронно швырнули в него подушки, отрываясь от мокрых поцелуев. Немного непристойных, но после минувшей ночи они казались детским чмоком в румяную щечку.

— Хорошая песня, Стей, скинешь? — Чон нагнулся, чтобы взять с пола телефон и выключить будильник, разбудивший всех, кто находился в первоэтажных сеульских джунглях. Обезьянки зашевелились под простынями, тигр отправился на поиски добычи, а кошечка вольготно растянулась на освободившейся кровати. — Кто это?

— Пэрис Лэйн, — ответила блондинка, покидая свою сонную макаку, которая недовольно захныкала.

— Гук, ну зачем ты пришел? Весь кайф утреннего секса обломал, — Тэхен состроил самое недовольное и страдальческое лицо. Ему бы в актеры податься…

— А что там Зефирка? Спит еще?

Столь милое прозвище прилипло к Кэтрин и правда как приторная сладость, причем кличка была слишком противоположна ей, чтобы слиться с обладательницей воедино, но тем не менее… Кэт не любила зефир, но этот ела всегда и с удовольствием, ведь он прямо из рук любимой подруги.

— Ага, храпела всю ночь и толкалась, спать не давала, — Гук, наглый лжец, засмеялся на манер дворового пацана и, почесывая самый непристойный низ живота, сохраняя образ, присвистывая, направился на кухню. — О-о!.. Да тут мышь повесилась. Кстати о кайфе… Тэ, тащи свой тощий зад сюда!

— Ничего он не тощий! — заступилась улыбающаяся Анастейша, удаляясь в спальню, где балдела та самая Зефирка.