Тарси

Однако понимание полных масштабов трагедии пришло к Пингвину чуть позже, когда побледневший от страха полицейский понял, что не может объяснить своему неуправляемому арестанту, что тому надо сдать предстоящий бой. И не потому, что не может того уговорить проиграть, а по причине банального языкового барьера. Да, его чудо-боец уже принёс ему неплохие выигрыши и обещал просто озолотить в полуфинале. Только вот если и впрямь озолотит, то насладиться выигрышем Пингвину, похоже, не удастся.

Пингвина трясло от страха. Он невидящим взглядом уставился в центр спортзала, где начался первый бой полуфинала, и напряжённо размышлял, как быть. Когда кто-то тронул его сзади за плечо, он буквально подпрыгнул от неожиданности и не смог подавить испуганный вскрик.

Перед ним стоял хорошо одетый сутулый мужчина с пепельно-седыми волосами, глубоко запавшими черными глазами и высокими, резко очерченными скулами.

– Ты откуда его знаешь? – поинтересовался сутулый, небрежно кивая в сторону равнодушно следящего за происходящим на матах арестантом.

– Друг мой, – с трудом сглотнул взвинченный полицейский.

– Друг? – чёрные брови мужчины дрогнули. – И как зовут твоего друга?

– Как зовут? – окончательно растерялся Пингвин, чувствуя, как от страха тупеют мозги.

– Да, как его зовут? – терпеливо переспросил собеседник.

– Богдан Иванович, – отвлёк его какой-то парень, протягивая телефон, – Ваш брат звонит.

Собеседник отвернулся, и Пингвин почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Слышал он про одного Богдана, связанного с подпольными боями. Говорили, что тот Богдан стоял у самых истоков и сделал на боях своё состояние. К его мнению прислушиваются организаторы, он владеет букмекерской конторой и полудюжиной опытных бойцов, ездит на бронированном автомобиле, курит "Кохибу" и держит охрану из цыган, да и сам, говорят, является одним из цыганских баронов.

Надо было бежать! Надо было просто бросать своего арестанта и бежать к чёртовой бабушке сразу перед полуфиналом! Не зря жизненным кредо Пингвина всегда была умеренность – именно она позволяла ему не бедствовать и при этом неизменно оставаться не замеченным. А вот теперь он зарвался. И всё – из-за этого арестанта. Хотя кто же знал, что тот окажется так хорош?

Богдан Иванович, тем временем, сложил сотовый и повернулся к трясущемуся полицейскому.

– На чём мы остановились?.. Ах, да, на твоём друге . Так как, говоришь, зовут твоего друга?

– П-петя, – проблеял Пингвин, силясь понять, что от него надо могущественному Богдану Ивановичу.

– Петя? – нехорошо усмехнулся Богдан и вперился жёстким взглядом в полицейского. – А теперь слушай сюда, мент паршивый, – негромко продолжил он, и Пингвина прошиб ледяной пот – они всё про него уже знают! – Это – друг моей семьи. Очень хороший друг. Я, так и быть, прощу тебе то, что ты силой приволок его сюда, но только если ты немедленно исчезнешь, ясно тебе?

– Ясно, – отозвался Пингвин, уже пятясь к выходу. – Очень, очень хорошо ясно.

Богдан проводил пухлого полицейского взглядом и снова посмотрел на сидящего неподалёку черноволосого мужчину. Конечно же, он узнал его. Это тот самый таинственный незнакомец, который отменно порезал бандитов в Раменском. Буквально на днях он обещал Тагиру позаботиться об этом незнакомце и спрятать его, пока всё не утихнет, но его до Богдана так и не довезли. Расстроенная, растрёпанная племянница Гили со слезами на глазах рассказывала, как на них сначала напали бандиты, а потом полицейские. Незнакомца и след простыл – и вот на тебе, он находит его на боях без правил. И не просто находит его на боях – мужик сбивает противников, как умело запущенный шар кегли.

Богдан собирался немедленно позвонить Тагиру и сообщить, что обнаружил их общего приятеля.