Тарси

– Ещё вчера от Гринписа должно было быть только двое…

Арагорн равнодушно пожал плечами:

– Было двое, стало трое. У тебя с этим какие-то проблемы?

Парень проигнорировал вопрос Арагорна:

– Из какого ты подразделения?

– По сбору задолженностей.

– Чего? – изумился Павел. – Никогда о таком не слышал!

– Значит, статусом еще не дорос, чтобы тебя допускали к конфиденциальной информации, – нахально заявил Арагорн. Он прекрасно знал, что наглая уверенность может сбить с толку даже человека, абсолютно твердо знающего, что он прав.

Подействовало. Парень, напрочь позабыв о том, что основной принцип финансирования Гринписа – исключительно добровольные пожертвования, с растерянным видом повернулся к женщине, но та с головой ушла в свои бумажки и не обращала внимания на происходящее вокруг.

– И кто тебя сюда отправил?

– Сам вызвался, – буркнул Арагорн. Этот парень прямо-таки нарывался на неприятности.

– А зачем?

Терпение Арагорна лопнуло:

– Чё ты лезешь, Курцев?

Именно в этот момент в зале появились полуфиналистки конкурса МММ, и Арагорну тут же стало не до недовольного гринписовца. Он вытянул шею, выглядывая Алессандру и гадая, не окажется ли так, что без парадного макияжа и роскошного туалета она, как это часто в жизни случается, превратится из ослепительной богини в самую заурядную девчонку.

Не оказалось. В облегающих светлых брюках и пушистом жёлтом свитере, с волосами, стянутыми с простой хвост на затылке, Алессандра выглядела не менее эффектно, чем вчера на конкурсе, с высокой замысловатой прической и в открытом вечернем платье. И уселась она, внимательно оглядев таблички, укреплённые на стойках, напротив Гринписа. По крайней мере, Арагорну хотелось думать, что именно напротив них, а не напротив пристроившихся справа ребят из Фонда Дикой Природы.

Конференция прошла неплохо – с эгоистический точки зрения Арагорна, конечно. В то время, как гринписовцы и прочие активисты задавали вопросы с тем расчетом, что потенциальная победительница конкурса решит сотрудничать именно с ними и тем самым обеспечит им существенное финансовое вливание, Арагорну не было дела до бюджетных нужд организации. Он видеть не видел недоуменных взглядов "коллег" и, вместо того, чтобы говорить о Байкальской кампании и проекте сохранения лосося на Камчатке, расспрашивал о вырубке лесов в провинции Пара, поминал про сложный узел социальных проблем, завязанных на Амазонии, и озабоченно интересовался перспективами Гринписа в Южной Америке после того, как несколько лет назад тот проиграл скандальную войну с Бразильской Ассоциацией Ядерной Энергии.

Арагорн видел, как наливался малиновой яростью Курцев, но ему было всё равно. Он вглядывался в лицо Алессандры и ждал, не появится ли в ее глазах искорка интереса. К сожалению, рассмотреть что-либо за тщательно отрепетированным выражением вежливого и дружелюбного внимания не удавалось.

Тем не менее, отступать от намеченного плана Арагорн не собирался – сразу по окончании конференции подошел к Алессандре и предложил ей от имени российского Гринписа встретиться за ленчем, чтобы поподробнее обсудить вырубку амазонской сельвы. Девушка охотно согласилась.

Павел Курцев бешеным взглядом сверлил Арагорну спину, но лезть к наглому "еврею" не решился. Только буркнул напоследок, что он еще разберется, он еще доведет до сведения кого следует!

Уже через несколько минут Арагорн вёл раскрасневшуюся на морозе Алессандру по многоглавой, в разноцветных куполах, Варварке к изящным стенам Гостиного Двора, в небольшой ресторанчик с непонятным, но романтичным названием "Сумнакуно Састо". Там никогда не бывало шумно, с маленькой сцены неизменно неслись мелодичные романсы, которые выводила талантливая скрипка, а в уютном зале всегда царил интимный полумрак.

Арагорн давно усвоил, что самый лучший способ расположить к себе девушку на первом свидании – это сделать ее главным объектом обсуждения. Сработало и сейчас. Совсем скоро Алессандра улыбалась не профессиональной, обложечно-журнальной, а искренней тёплой улыбкой и с удовольствием отвечала на многочисленные вопросы своего спутника, всё реже и реже касающиеся экологии.

Арагорн с Алессандрой просидели в ресторанчике почти до самого вечера. Заинтересованно слушали, как кудрявый официант в яркой малиновой рубахе рассказывал им, что "сумнакуно састо" на цыганском означает "золотой рубль", а заведение называется так потому, что его владелец – самый настоящий цыганский барон. Смотрели на падающий за окном снег и пили чай из гранёных стаканов в резных мельхиоровых подстаканниках. Обсуждали предстоящий полуфинал конкурса и весело смеялись над ошибками Арагорна, решившегося-таки заговорить на португальском.