Тарутинское сражение

Назначенное на 17 октября 1812 г. внезапное нападение на стоявший против русской армии отряд Мюрата требовало предварительной подготовки. По данным Михайловского-Данилевского, диспозиция к атаке была отправлена 16 октября вместе с повелением дежурного генерала Коновницына начальнику штаба 1-й армии Ермолову за № 153[213]. Однако сохранившийся подлинный документ подписал не дежурный генерал, а исполнявший обязанности начальника штаба Беннигсен

[214]. Он сообщал Ермолову повеления Кутузова «для приведения оных в исполнение». От начальника штаба 1-й армии требовалось присоединить все егерские полки к своим дивизиям, за исключением 4-го егерского, которому предписывалось остаться в занимаемой им деревне. Вся армия должна была быть готова 16 октября в 6 часов вечера к выступлению. Для каждого корпуса были назначены квартирмейстерские офицеры и определен порядок движения артиллерии и полков 1-го кавалерийского корпуса. В заключении указывалось оставить в лагере половину музыкантов и барабанщиков, которые должны бить вечернюю и утреннюю зарю. Для разведения ночью обычного количества огней и наблюдения за сохранностью шалашей от каждого полка требовалось выделить по одному офицеру, а от роты по унтер-офицеру при трех рядовых. Все эти распоряжения в точности повторяли содержание отдельных пунктов диспозиции, дополняя их лишь сведениями о квартирмейстерских офицерах, которые должны были явиться в «надлежащее время» к корпусным командирам. Этот факт свидетельствует о том, что составление приказания происходило при участии Толя, который представил Беннигсену необходимую информацию по квартирмейстерским офицерам.

Распоряжение главнокомандующего, подписанное Беннигсеном, препровождалось к Ермолову официальным порядком через возглавляемое Коновницыным Дежурство армии. На это указывает регистрация документа в Журнале исходящих бумаг штаба главнокомандующего всеми армиями. Однако, чтобы доставить его по назначению, необходимо было получить специальное указание Кутузова. По воспоминаниям бессменного ординарца главнокомандующего корнета Глуховского кирасирского полка Е.П. Герсеванова[215]

, дежурившего при штабе с 16 на 17 октября, именно ему было поручено сообщить Ермолову распоряжение о начале атаки. В 5 часов вечера Кутузов позвал его к себе и «приказал сказать генералу Ермолову, чтобы армия немедленно двинулась на известную ему позицию». Квартира Ермолова находилась в селе Леташово, примерно в километре от Главной квартиры, располагавшейся в деревне Леташевке. «Идя к своей лошади, — вспоминает Герсеванов, — я встретил дежурного генерала Коновницына, который спросил меня: „куда я иду?“. Я ему объявил приказание Кутузова. Коновницын посмотрел на часы и сказал: „Уже 6-й час, ты не застанешь Ермолова у себя; он обедает сего дня у генерала Шепелева на правом фланге; ты может быть еще застанешь его там; ступай скорее к Шепелеву“»[216].

Д.Д. Шепелев (1771–1841).

В это время Ермолов действительно находился в гостях у генерал-майора Д.Д. Шепелева. Голицын, также бывший на этом торжестве, свидетельствует, что Шепелев собрал гостей в селе Спасском[217], расположенном за правым флангом русских позиций на правом берегу реки Нары, примерно в 7 км от села Тарутино. Об этой встрече Ермолов рассказывал знаменитому партизану Д.В. Давыдову: «Генерал Шепелев дал 4 (16) числа большой обед, все присутствовавшие были очень веселы, и Николай Иванович Депрерадович пустился даже плясать»[218]. Свидетелем праздника был и состоявший при Милорадовиче поручик Глинка. В «Письмах русского офицера» он писал, что 16 октября Милорадович взял его обедать к Шепелеву, «который имел свои биваки за правым крылом армии. Обед был самый великолепный и вкусный. Казалось, что какая-нибудь волшебница лила и сыпала из неистощимого рога изобилия лучшие вина, кушанья и самые редкие плоды. Хозяин был очень ласков со всеми, и прекраснейший стол свой украшал еще более искусством угощать. Гвардейская музыка гремела». По свидетельству Глинки на обеде у Шепелева присутствовало тридцать лучших русских генералов[219].